— Людей, — фыркнули мне, но я и не думала обижаться.
— Да, людей! — запальчиво ответила я. — Его знаете, как боятся и уважают? Все! И вот знаете, что? Он дома ни разу голоса не повысил! Ни разу! А с мамочкой он вообще тише воды, ниже травы. Мне как-то за какой-то дурацкий мамочкин скандал, который она на ровном месте затеяла вскоре после их свадьбы стыдно стало. Она вещами бросалась, плакала, кричала обидные вещи, а потом в комнате закрылась.
И вот я испугалась, что Виталий Владиленович от нас уйдет, и прямо его спросила:
— Ты теперь уйдешь?
А он меня по голове погладил, в макушку поцеловал и сказал:
— Ну что ты, Сашенька? Даже не думай о таком. Мужчина тот, кто в социуме — лев, а дома — ягненок. Думаю, ни у кого сомнения не вызывает, что я сильнее твоей матери, так что же мне теперь, самоутверждаться за счет своей женщины? Глупости какие. Мне для этого подчиненных хватает.
А потом пошел, дверь в спальню выломал и мамочку успокоил. Она потом знаете, как у него прощения просила и говорила, что лучше него никого нет и она вообще никого в жизни не знала лучше него?
А мамуль моя, если помните, была женой дракона, так что не смейте мне говорить ничего о том, о чем, чурбаны вы бесчувственные, самовлюбленные сверх меры, знать не знаете!
Оба дракона замерли, чуть не с открытыми ртами. И по мере моей тирады то краснели, то бледнели, даже темнота этого не скрывала.
Я же, совершенно взбешенная, с места вскочила, и первым порывом было на озеро отправиться, тянуло меня туда, слов нет, как, меня, когда грустно, всегда к воде тянет, а тут довели! Но за спиной раздался холодный, невозмутимый голос Исама:
— Таша, идти сейчас на озеро — не самая хорошая идея.
И таким тоном это было сказано, что поняла — стоит мне еще шаг сделать, опять, как днем, на руки подхватит и насильно у костра усадит. А это унизительно. Поэтому я замерла, как громом пораженная, и, обернувшись, огрызнулась:
— А никто и не собирается на озеро. Я вообще спать буду.
Порывшись в одном из рюкзаков, извлекла наружу тонкий самонадувающийся походный коврик два на два и спальник. Коврик неподалеку от костра расположила, сама в спальник залезла, и, прежде чем улечься, буркнула драконам:
— Можете укладываться. Места хватит.
У тех даже рты раскрылись.
— Принцесса Таши, — пробормотал Кеншин.
— Таша… Ты… — пробубнил Исам.
— Предлагаешь нам возлечь с тобой? — спросил Кеншин и сглотнул.
Исам вытер пот со лба, вот за всю дорогу он не вспотел ни разу, а тут нате вам, пожалуйста.
— Д-двоим? — уточнил он.
И что-то было в них такое тревожное, а точнее в моих готовящихся к революции гормонам, что я о своем великодушном предложении жалеть начала.