— Кто — не знаю. Простите, господин Воронцов…
— Давайте без господ. Как-то попроще. А вообще… Программа распознавания определила вас как преступника. Я, конечно, не уповаю до такой степени на технический прогресс, но с чего я должен вам доверять?
— Эти фотографии подсунул вам я. К сожалению, не смог быстро придумать иной способ привлечь ваше внимание.
— Но… Зачем такие сложности? Можно было просто встретиться… Позвонить, в конце концов!
— А вы бы мне поверили по телефону?
— Скорее всего, нет. Но это уже не важно, так что… — я гостеприимно махнул рукой. — Давайте, рассказывайте.
Я не хотел быть невежливым, но в последние дни случилось столько всякого… Всё время было ощущение, что нас водят за нос.
— Вы, надеюсь, имели возможность ознакомиться с материалами? — я кивнул. Он подождал немного, и продолжил: — Наверняка вы сильно удивились.
— Даже я сам не сказал бы лучше.
— И кое с кем вы уже встретились, не так ли?
— Вы о Мерфи? Кстати, где он?
Была у меня надежда… Макс ведь сказал, что он сел на поезд до Смоленска… А Вязьма — как раз по пути. Я надеялся, что застану Мерфи у этого Рашида, и хоть часть загадок разъяснится.
— Всему свое время. Потерпите, Илья. Если я начну забегать вперед, вы ничего не поймете, а это вас только разозлит.
И тут он снял очки и принялся неторопливо протирать стекла носовым платочком.
АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.
На следующее испытание я шел, как на праздник. Не улыбался, конечно — незачем вызывать лишние подозрения, но внутренне ликовал.
Зачем-то посчитал ступени, ведущие из нашей душегубки глубоко вниз, на подземные уровни. Лестница была узкая, выдолбленная в скале. Местами она напоминала тропу: до того стерся и искрошился рыхлый сланец.
За мною шли два охранника с автоматами. Интересно: в случае чего, как они собираются стрелять? Стоит мне пригнуться и ловко уйти за поворот, и они будут только зря палить в стены… Раньше я этих деталей не замечал. Вообще ничего не замечал, кроме собственных страданий.
Мы спустились в обширный зал, подпираемый множеством тонких колонн. На капители каждой был выбит барельеф: стилизованные крылья… Точно такой же, как и татуировки на запястьях тех, кого я здесь видел.
Эхо разносило шорох шагов. Любой звук: свист дыхания, шарканье ног, кашель — усиливались многократно. Было прохладно, почти холодно. Веками не видевший солнца камень леденил босые ноги. Не замечал… Ничего не замечал.
Охранники подвели меня к стене. По периметру зала, на уровне глаз, всё те же крылья… В свете факелов поблескивает металлический прямоугольник двери: плита беззвучно отошла в сторону и мне показали, что нужно войти.