— Не сейчас, Теарин.
— Нет, сейчас. — Я невольно повысила голос. — Ибри слишком удобная мишень на роль убийцы. О нашей ссоре знали слишком многие, точно так же как и о вашей привязке. Как ты вообще позволил такому случиться?
— Это не должно тебя волновать.
Сказано было так жестко, что мигом расхотелось продолжать разговор.
— Меня волнует другое. На привязку слишком многое можно свалить, а я не уверена в том, что это сделала она.
— И кто же это сделал, по-твоему? — Взгляд Даармархского испытующе скользнул по моему лицу. — Ты слышала то же, что и я.
— Я слышала многое, — отрезала я. — В том числе то, что твоя сестра хотела от меня избавиться.
Рука под моей окаменела.
— Я прощу тебе эти слова, Теарин, только потому, что ты сейчас не в себе.
— Не в себе?! — выдохнула я. — Да, пожалуй, я сейчас не в себе. Мой брат жив только благодаря тебе, и благодаря тебе теперь все знают мое имя. Знаешь, что я думаю, Витхар? Думаю, что ты считаешь в точности так же, потому что иначе не предложил бы участвовать в отборе и не назвал местрой. От местры, особенно от претендентки на трон, избавиться сложнее, чем от наложницы с клеймом таэрран! Скажешь, я не права?!
Я задыхалась, мне не хватало воздуха, но, к счастью, мы уже пришли.
Даармархский втолкнул меня в комнаты, легкий шелест занавесей перебил резкий удар двери.
— Никогда не смей говорить о моей сестре в таком тоне, Теарин, — прорычал он мне в лицо. — Никогда не смей посягать на мою семью. Я назвал твое имя, потому что посчитал нужным. Не заставляй меня об этом жалеть.
— Ради моей безопасности? — Я рассмеялась. — Это ты скажешь Горрхату, когда он придет за нами?
Взгляд его полыхнул: надо же, задета драконья гордость!
— На моих землях ты принадлежишь мне.
Принадлежу.
Принадлежу и принадлежала с самого начала, я — собственность Витхара Даармархского, а приставка «местра» — всего лишь глупый самообман.
— Я не стану участвовать в отборе, — выдохнула ему в лицо. — Я не собираюсь бороться за твое внимание на глазах у всех, как дрессированная виари.
— Станешь, Теарин. Это приказ.
Жестокость в его голосе словно крошилась о кожу битым стеклом.
— Допроси Ибри ментально, — сказала я и отвернулась.
И вздрогнула, когда за моей спиной хлопнула дверь.
— Местра Ильеррская, все готово. — Служанка поклонилась и отступила в сторону, открывая взгляду разложенные по сундукам наряды и прочее.
Такого количества вещей у меня не было с той самой поры, когда я действительно была местрой Ильеррской, вот только в те годы никто не мог приказать мне участвовать в отборе.
Взгляд скользнул по дымке стелющихся по полу занавесей, по разбросанным подушкам, на которых кверху пузом (чтобы это самое пузо проветрить из-за не отступающей даже к вечеру духоты) спал Дири.