– Лев Евгеньевич?! – удивился полковник. Этот военный философ был достопримечательностью корпуса. О нем многие офицеры знали. Да и сидя по штабным делам – примелькался.
– Да. Точно-с. Стрелял. И глаза такие… стеклянные. Словно и не он вовсе. А потом гляжу. Нет. Он.
– Невероятно! – покачал головой полковник.
Причем, что любопытно, перед ними на земле лежало оружие, но никто так и не вышел. В ступоре пребывали. И лишь спустя долгую минуту, увлеченные приказом полковника, пленные… бывшие пленные зашевелились. Все произошедшее выглядело очень неожиданно и не укладывалось у них в голове.
Максим тем временем двигался дальше.
Проскочили маленький, ничем не примечательный не то городок, не то поселок. Прямо вот так, не сбавляя ход. Миновали развилку. Мост через не то ручеек, не то речушку. Выехали на небольшую возвышенность и остановились. Вдали – почти у самого горизонта – двигалась большая маршевая колонна, как бы и не батальона. Все было при ней. И передовой дозор, выдвинутый на пятьсот метров. И фланговые «бедолаги», идущие по полям. И обоз имелся, плетущийся в хвосте.
Поручик вышел из автомобиля и с минуту изучал эту пехотную колонну в бинокль.
– Васков!
– Я!
– Отцепляй пушку.
– Есть!
– Максим Федорович? – подал голос Хоботов. – Что вы задумали?
– Да пошумим маленько. Надо ребятам помочь. И, Лев Евгеньевич, подайте мне, пожалуйста, ту книжицу, что я просил вас прихватить.
– Таблицы стрельбы?
– Да.
Минут через пять тяжеленную трехдюймовку отцепили от передка и, развернув, выкатили рядом с первым грузовиком. Но так, чтобы она была в тени грузовика и в глаза издалека не бросалась.
– Васков, распорядись доставить все четыре шрапнельных снаряда. И ключ установки дистанции.
– Есть! – козырнул он и ускакал с парой бойцов к зарядному ящику.
– Так-так… – задумчиво пробубнил себе под нос Максим, напряженно вспоминая из своего учебного курса методы определения дистанции без дальномера. – Дистанция… дистанция около шести километров. М-да. Лев Евгеньевич, что скажете? Сколько до противника?
Хоботов с полминуты молчал, изучая противника в превосходный германский бинокль. А потом произнес:
– Не могу сказать, Максим Федорович. Не силен. Да где-то около шести верст. Очень похоже на то, – произнес Хоботов, в очередной раз вызывая у поручика понимание – опять прокололся. Километры-то, конечно, в России до революции вполне употребляли. Но не официально. А так-то в ходу были версты, употреблявшиеся в разговорной речи не одно десятилетие даже после ввода официальных километров.
– Васков, поставь к каждому выстрелу по бойцу. Пусть на руках его держит, снарядом вверх. И еще одного – с ключом. По команде… – начал инструктировать поручик своих подчиненных.