– Тебе что-нибудь нужно?
– Еще семьдесят пять тысяч франков.
Я хорошо знала Винку и любила ее, хотя знала, что мой сын в нее влюблен и от этого страдает. Она занималась у меня в театральном кружке, и я считала ее одной из самых талантливых своих учениц. Девушка она была рассудительная и при том чувственная, даже в какой-то степени сладострастная, что делало ее особенно притягательной. Она была образованна, артистична и хороша собой. Пела песни в жанре фолк, которые сама сочиняла. Это были довольно милые напевы, пронизанные таинственной прелестью в духе Пи Джи Харви[157] и Леонарда Коэна[158].
– Семьдесят пять тысяч франков?
Она передала мне крафтовый конверт и без приглашения уселась в кресло напротив меня. Я открыла конверт и принялась просматривать фотографии. Я удивилась, хотя ничего удивительного не было. Меня ничто не могло задеть за живое, потому что все решения в жизни я принимаю с одной лишь целью: не дать себя в обиду. И в этом моя сила.
– А ты неважно выглядишь, Винка, – сказала я, возвращая ей конверт.
– Я посмотрю, как вы будете выглядеть, когда я покажу родителям учеников фотографии с вашим распутным муженьком.
Я видела, что она вся дрожит, ее лихорадит, она взвинчена и вместе с тем держится из последних сил.
– С какой стати ты требуешь у меня еще семьдесят пять тысяч франков? Ришар уже передал тебе деньги?
– Он дал мне сто тысяч, но этого мало.
У родни Ришара за душой не было ни гроша. Все деньги в нашем доме принадлежали мне. Они достались мне от моего приемного отца, Роберто Орсини. Он заработал их своим горбом, когда строил каменные особняки по всему Средиземноморскому побережью.
– У меня нет при себе такой суммы, Винка.
Я старалась выиграть время, но Винка была непоколебима.
– Это ваша забота! Деньги мне будут нужны в воскресенье вечером.
Я понимала, что она вне себя и не поддастся ни на какие уговоры. Наверное, накачалась спиртным и наркотиками.
– Ты ничего не получишь, – резко проговорила я. – К шантажистам я питаю только одно чувство: презрение. Ришар свалял дурака, когда дал тебе деньги.
– Отлично, вы сами этого хотели! – с угрозой произнесла она и вышла, хлопнув дверью.
* * *
Какое-то время я так и сидела у себя в кабинете и думала о сыне, который без ума от этой девчонки и готов из-за нее наплевать на учебу. Я думала о Ришаре, который думает только своим причинным местом. Я думала о моей семье, которую мне надо защитить, и о Винке. Я точно знала, откуда у нее эта пагубная спесь. Она была уверена, что никто из нас представить себе не может, что ждет ее