Писать в движущемся экипаже было неудобно, так что составление списка, пусть и совсем короткого, заняло у меня немало времени. Наконец-то я поставил точку, убрал письменные принадлежности и откинулся на спинку сиденья, держа в руке составленный план. На бумаге он занимал совсем мало места, но я знал, что за этими несколькими строками кроется масса кропотливой и скучной работы, которую мне предстоит выполнить. Когда чернила высохли, я аккуратно сложил листок пополам и убрал в саквояж, а сам решил последовать примеру доктора Мериме и немного вздремнуть.
* * *
Разбудил меня голос кучера. Он о чем-то горячо спорил со смотрителем почтовой станции. Прислушавшись, я сразу понял, в чем дело. Первый требовал лошадей, а последний спрашивал подорожную. То ли из упрямства, то ли руководствуясь желанием провести часок-другой в придорожной харчевне, видневшейся неподалеку, кучер не хотел меня будить и упорно продолжал препираться с чиновником – невысоким человеком лет сорока, почти лысым, одетым в синий сюртук, явно приобретенный в магазине готового платья.
Я вышел из экипажа и молча протянул смотрителю подорожную. Тот недовольно взглянул на нее и нахмурился.
– Что же вы раньше не показывались? – как-то мрачно поинтересовался он, повернулся ко мне боком и добавил: – Лошади будут только через час. Пока можете отдохнуть на станции или в трактире.
При этих словах кучер с надеждой посмотрел на меня. Я кивнул, он просиял и поспешил вдоль дороги.
– Зря вы этак, – заметил Мериме, подошедший ко мне, и принялся в очередной раз протирать очки. – За час он так напьется, что вообще не сможет править либо опрокинет экипаж на первом же косогоре. – Вид у доктора был заспанный, и он со страдальческим выражением лица щурился на солнце.
– Бросьте, – ответил я. – У него не хватит на это денег.
В ответ на такое вот мое заявление Мериме только скептически пожал плечами. Увы, я понял его правоту слишком поздно, сразу не подумал, что всегда может найтись человек, готовый вас угостить.
В течение четверти часа мы препирались по поводу того, стоит ли нам заказывать у станционного смотрителя что-либо из скромного меню, озвученного им, и наконец решили посетить харчевню, хотя вероятность обнаружить там что-то приличное казалась нам более чем призрачной. Мы оба повидали на своем веку немало подобных придорожных заведений и не питали иллюзий на их счет.
Харчевня располагалась напротив станции. Это было старое здание с темными бревенчатыми стенами, покосившимися и покрытыми зеленоватым мхом. На крыше не хватало почти трети черепицы. Эти проплешины были забиты дерюгой и досками. На узком коньке сидели вороны. Их пронзительное карканье, похожее на скрип несмазанной дверной петли, отзывалось в моем сердце смутной тоской по былому счастью, безвозвратно ушедшему.