«Узорги предали нас, — сказал он тогда. — Узорги улетели, и мы пойдем за ними. Мы найдем их и убьем, всех до единого».
Именно так и никак иначе: речь шла не о бегстве, не о спасении своих жизней, а о жестокой мести. Аргеной инстинктивно нашел нужные струны в сердцах своих подопечных и повел их сквозь бескрайний космос. Месть пылала путеводной звездой, ярость кормила, а ненависть поила их истосковавшиеся по мирной и спокойной жизни души. Тогда жизнь была простой и понятной, тогда не было повода для страха. А теперь — теперь страх уютно устроился в его каюте.
Вайна сидела на кровати, когда вошел Аргеной. На ней уже не было черного, она облачилась в обычную светло-серую одежду с темно-синими лентами, говорящими о ее приверженности идеалам Гинопоса.
— Ты улетаешь, — сказала она. — Возьмешь меня с собой?
— Нет.
— Значит, я останусь здесь. Как кто?
— Твой траур закончен?
— Я сняла его сегодня утром.
— Сегодня утром я утратил последнего сына, Вайна. И я не ношу по нему траура.
Она наконец повернулась к нему, встретила его взгляд.
— Сына? — переспросила она. — Я не знала…
— Потому что я не считал нужным говорить. Мне нужен наследник, Вайна. Ты хочешь стать его матерью?
Она встала. Ее лицо осталось серьезным, даже неподвижным. Это было хорошо — Аргеной убил бы ее за радостную улыбку, не раздумывая ни секунды.
— Только если я — лучшая. Подачки мне не нужны.
— Я не даю подачек.
— Значит, ответ тебе известен.
В этот раз их любовь была не так неистова, как прежде. Оба стали другими, и оба это понимали. Когда все закончилось, Аргеной позволил себе полежать несколько минут рядом со своей женщиной.
— Хочу, чтобы наш сын вырос на земле, — сказала она. — Чтобы он никогда не ступал на борт космического корабля.
— Он родится на земле, а всё остальное — его выбор, — отозвался Аргеной. — Мне пора. Молись, чтобы я принес радостные вести.
Лишь после того, как дверь за ним закрылась, губы Вайны тронула улыбка.
События последних часов слились в голове Лейста в какой-то неразделимый серый поток. Он немного вздремнул на корабле, а когда проснулся, то с ужасом отдал себе отчет в том, что сотворил. Убийство полицейского, угон корабля… Нет, даже двух кораблей. Теперь его с одинаковым удовольствием поймают как свои, так и гинопосцы, причем, неизвестно, что хуже: смерть или пожизненное заключение.
Хуже всего было то, что он не мог поговорить с Елари наедине. В тесном пространстве полицейского корабля об уединении можно было лишь мечтать. Поэтому Лейст снова и снова прокручивал в памяти последний разговор, случившийся много лет назад. Последний настоящий разговор, а не просто обмен сигнальными репликами. В тот день, когда он завалил вступительные экзамены, Елари ждала его под деревом. Лейст всегда думал, что это дерево, посаженное им, символизирует их мечты. Будущее рисовалось таким безоблачным. Он сам, Елари и Уртан должны были быть где-то рядом, остаться большими друзьями навсегда. Иногда, может, раз в год, они бы приходили к этому дереву, устраивали пикник и смеялись бы, когда очередной звездолет стартовал с космодрома.