Он ждал, но она закончила.
Его возражение было напряженным и нелогичным.
— Стоило рассказать мне.
— Я собиралась.
— Двадцать лет. Если бы я знал, мисс Бэннон, я бы лучше позаботился о Людовико.
— Несомненно, — она убрала ладонь от его руки. Скрылась, как вор в ночи. — Я сделала это, Клэр. Может, это я его убила.
Чего ей стоило это признание? Волна Чувств грозила разбить его надвое.
— Стоило рассказать мне, — скулящий ребенок.
— Я боялась, как ты воспримешь новости.
«И правильно, мадам».
— Это можно обратить?
— Возможно.
— Вы это сделаете?
— Нет, — быстро и решительно. — Я не хочу потерять тебя, Арчибальд.
— А Людовико потерять можно? — он не мог поверить, что сказал такое. Это было жестоко, нелогично.
— Все могут погибнуть. Разве я не говорила этого? — она встала, стала строгой мисс Бэннон. — Не сомневаюсь, вы злитесь.
«Я ментат. Я не злюсь, — он сжал губы. Его тело сообщило, что оно лежало слишком долго, и что ему хотелось бы справить элементарные нужды. — Гнев — Чувство, это нелогично. Это ниже меня».
— Ваш Щит исполнил чудо, мисс Бэннон. Вы ничего не потеряли в этом обмене.
Она застыла, и даже его чуткие уши не слышали ее дыхания.
Живая магия не трещала, стены ее дома не гудели, как бывало порой, когда дом отвечал на ее настроение, как собака на настроение хозяина.
Она выдохнула.
— Только Людовико, — слова были точными. — И ваше доверие. Отдыхайте, сэр.
Жаркая соленая жидкость стекала по вискам Клэра, впитывалась в подушку и его обожженные волосы. Он лежал, а она закрыла дверь с убийственным щелчком. Он медленно отодвинул одеяла и пошел в современный туалет. Зеркало висело над рукомойником, но он не смотрел туда.
Он не хотел видеть мокрые щеки.
Глава шестая
Слишком близко к победе
Она не думала, что будет рада, что в Лондинии остались паписты. Как всегда, где была религия, были люди, чьи ладони грязнели. Но даже такого блудного сына церкви, как Людовико Валентинелли, могли похоронить по римскому обычаю. Эмма заплатила за мессы за его душу, ведь рай был бы для него второй смертью, а ад показался бы слишком веселым местом.
Желтый туман двигался у ворот Кинсалгрин, толкаясь с облаками благовоний. Небольшой хор, пухлый папист в черной мантии с красным крестом и длинным носом посмотрел на нее с вопросом. Она стояла и не хотела уходить, как по традиции делали женщины перед тем, как гроб — самый удобный, ведь он не лег бы в ящик нищего — опустят и скроют.
Папист пробормотал что-то и взглянул на Клэра, опирающегося на руку Горация. Финч тоже был тут, в пыльно-черном, уместный, как никогда. А еще была мадам Нойон, вытирала слезы маленьким кружевным платочком. Даже широкий повар, которого Людо бесстыдно пытал, стоял с серьезным видом. Лакеи были в лучших нарядах, ошейники мягко сияли, а служанки всхлипывали и вытирали щеки.