«Вы тут не только по просьбе королевы».
— Третье убийство. Это будет в газетах надолго, — мужчина скривился. — Вы не можете…
— О чем вы? — ее вздох удивил ее, и тепло Микала у ее плеча было единственным, что не тревожило ее на улице. — Дни мягкости прошли, инспектор. Но я сделаю, что смогу.
«Для себя, ведь я не хочу нигде потом фигурировать».
— Хорошо. Идемте, — он не оскорблял ее дальше, это было хорошим знаком — или очень плохим. Он замер, и она заметила его широкие плечи под пиджаком. Инспектор Аберлейн не унимался. — Вряд ли это просто визит?
«От меня? Вот так мысль».
— Конечно, нет, сэр. Я постараюсь довести неприятности до решения как можно скорее.
— Хорошо. Потому что восточная часть вот-вот взорвется.
«Это новое состояние дел?».
— Вот как?
— Чужаки, — он скривил губы. Он скользил на жиже, но управлял этим. По шагам можно было отличить обитателей Уайтчепла, их ноги ехали, и они переносили вес, когда ощущали твердость под ногой. — У вас все еще крепкий желудок, мисс Бэннон?
— Вы спрашиваете у меня? — она покачала головой, радуясь, что Микал следует за ней вплотную. Он не знал, как тихо двигаться по жиже, и она слышала его.
Ее юбки задевали жижу, она не мешала этому. Короста съест ткань, но не было смысла придерживать их, ей могли понадобиться руки. Это дело испортит пару платьев к концу.
«Женщин Уайтчепла можно определить по лодыжкам», — говорили люди.
Она подумывала отправить Короне чек на платья, что были испорчены. Но эти мысли не радовали, как обычно.
Аберлейн снова заговорил:
— В Ярде и участках теперь манты, — он не звучал радостно. — Но они вряд ли захотят видеть это.
«А вы чувствительны к магии, но не можете удержать символ в воздухе. Это задевает вашу гордость».
— Точно.
Она шла за ним во тьму, переулок вел к задней части здания. Микал насторожился. Жижа стала гуще, цеплялась за ее каблуки, покрывала камни на каждой ступени. Ее лодыжки болели — она еще помнила, как ослабить сопротивление, но ноги отвыкли. Ее кожа похолодела, она вспомнила, как босиком бежала по жиже, уклоняясь от проклятий и ударов, прижимая украденное яблоко к плоской детской груди.
Голос Клэра был едва слышным за ней. Филип Пико пробормотал что-то. Микал сжал ее плечо, словно он ощущал ее… неуверенность?
Проход закончился, Аберлейн указал. Ему и не нужно было, Эмма ощущала покалывание эфира во всем теле, в центре. Там был труп, а не пьяница в ступоре.
— Имени пока нет, — нахмурился Аберлейн. Он указал на дальний конец двора. — Там Юдический клуб рабочих. Жуткое совпадение.
— Юдический? — беспокойство эфира пульсировало, словно заметив ее.