И от этого страдал не только Клэр, но и Лондиний.
— Наш супруг болен, — Виктрис почти выла, и дворец содрогался от грома. — Должно быть лекарство!
«Она всего лишь женщина, у нее есть сердце», — что-то в груди Эммы ёкнуло.
— Я была занята…
Это были последние мгновения Бэннон, поклявшейся служить вслух и душой.
Щеки Виктрис вспыхнули от злости, они были уже не такими нежными, как во время коронации.
— Занята? Занята? Как можно! — все в комнате подпрыгнуло, Альберик застонал.
«Я выгляжу так, словно прохлаждалась?» — жар пропитывал щеки Эммы, и две женщины были уже почти с такими же красными щеками, как у супруга.
— Я не могу творить чудеса…
— Ты — грязная волшебница. На что ты годишься? — закричала королева в гневе. — Сидеть в углу, бесстыдно задирать нос перед тем, кто ее лучше! — она подняла дрожащую руку с кольцами, камни яростно сияли. Она указала. — Если он умрет, если ты убила его, я накажу…
Эмма резко вдохнула. Ее пронзал лед. Грудь словно треснула, и туда задувал ветер, что пробирал ее всю.
— Я не выпускала это безумие в мир, Виктрис. Ваша корона сделала это, я не помогала. Немудро и грубо так говорить.
— Прочь! Не возвращайся без лекарства, и если мой супруг умрет, я лишу тебя головы!
— Вы, — сказала она визжащей женщине, — можете попробовать отделить голову от моих плеч.
«Но тогда готовьтесь к бедам, тратам и неприятностям. Я не дрожащий трусливый аристократ».
Чем она думала?
Она не присела в реверансе. Она развернулась, не доверяя голосу. Слова толпились в ее горле, душа внизу была свободнее, словно заколоченная дверь ее Дисциплины была готова открыться и поглотить ее.
Если она откроет ее в гневе для силы Эндора, это не будет жертвой Томаса Колдфейта.
Это будет другим. И освободившаяся магия сразу ударит по женщине, что была у кровати мужа, из которой холодно наблюдал правящий дух сквозь ее безумие.
Виктрис колотила кулачками по краю кровати, Эмма распахнула магией дверь, и дверь получила длинную вертикальную трещину от ее дрогнувшего контроля. Ткань платья была обожжена, и новый запах добавился комнате, где удушала Красная чума.
Пальцы Микала сжали ее руку, и никто не посмел остановить их. Щит, ощущая опасность, повел ее из комнаты, пропахшей сладостью и дымом.
Глава тридцать вторая
Стыд
Он не верил в демонов. Логика не допускала таких существ.
И все же, пока он горел и извивался, потная ткань была в его влажных ладонях, они были вокруг него. Черные лица скалили белые зубы, толпились вокруг кровати и смеялись, указывая на него.
«Почему это…» — он не мог составить вопрос. Его способности кружились, логика менялась, сердце с трудом билось в сдавленной груди.