Она устроилась удобнее и встретила его взгляд. Ее прямота теперь была видна сильнее, и ее серьги — длинные и из аметиста в серебряной оправе, подходящие к простой цепочке, сияющей символами — покачнулись, когда она сделала это, и устроились мило в ее кудрях.
Было приятно видеть ее такой снова. И никто из ее слуг не заболел.
Пора было спросить.
Он кашлянул.
— Вы что-то сделали со мной, пока я был в бреду, Эмма. Не отрицайте.
Она не стала, смотрела на него. А потом тень улыбки появилась на ее детском лице, но она молчала.
И ему пришлось заговорить.
— Я изучал проблему, но не смог найти решение.
Ее темные глаза сияли. Она выглядела… да.
Волшебница радовалась. Она заговорила:
— Я скажу вам через двадцать лет, сэр.
«Отлично».
— Я не юноша, Эмма. Я могу и не услышать к тому времени.
Ее улыбка стала шире.
— О, вы услышите. Как объяснить нелогичную магию? Я узнала о методе лечения от ушедшего доктора Вэнса и ввела его как-то вам под кожу, — ее глаза сияли, веселье на ее лице было непривычным. — Я была бы раздосадована, если бы потеряла вас, мистер Клэр.
Жар на его щеках был как от чумы, и он спешно встал и кашлянул.
— Взаимно, мисс Бэннон. Мне пора. Нужно убрать мастерскую и заняться своими делами.
«Есть на примете парочка интересных реакций».
— Хорошо. Думаю, увидимся за ужином, сэр. Мне скоро будет хорошо, — она даже смеялась теперь. Это ей шло, хоть она была худой и бледной. И она выглядела… младше. Хотя Клэр не понимал, как он мог так думать, ведь она все время казалась ему ребенком.
Клэр сам ощущал себя младше и бодрее, словно чума сожгла возраст. Конечно, это пройдет. Его волосы стали гуще, или это был эффект зеркал в доме мисс Бэннон.
— Рад. Это хорошо, — он тряхнул головой, легко прошел к Микалу в тени. Он вышел через гардеробную, мадам Нойон попалась навстречу с накрытым подносом. На половине лестницы он начал насвистывать.