«Грубо, Арчибальд», — он занялся наполнением тарелки блюдами. Зиг уже поглощал свое.
Дверь распахнулась, когда Клэр поднял конверт. Валентинелли вошел, а за ним серый Микал с горящими глазами. Он был растрепан, что бывало редко, рубашка расстегнута, и на голой груди были странные следы, Клэр не успел толком рассмотреть их, мужчина запахнул ткань и быстро застегнулся.
«Как странно. Ожоги? Нет, вряд ли. Что же…».
— Она мне не сказала, — рычал неаполитанец. — Стрига идет, куда хочет. Еще раз пригрози мне, козел, и Людо ответит.
«Погодите».
Клэр раскрыл рот.
— Боже правый. Мисс Бэннон ушла без вас? — она редко так делала, и с ней был… Эли.
Все это уже не нравилось Клэру.
Микал едко посмотрел на него.
— Задолго до Прилива. Он видел ее.
— Она забралась в карету в черном, с перьями и в шляпке. «Людо, — сказала она. — Я не хочу, чтобы за мной следовали. Передай Микалу», — он похоже повторял нежный тон мисс Бэннон. — Я сделал, и он обвинил меня…
— Я не обвинял, — возмутился пылко Микал, дом сотрясся. Щит развернулся к двери, и дрожь его плеч показала Клэру, как близок он был к удару кулаком по стене.
«Интересно», — Клэр следил за происходящим, сев удобнее. Он не был расстроен, что вскоре появилась хозяйка дома, шелковые черные юбки блестели от капель дождя.
Она была в трауре, даже лента на ее горле была с каплей зеленого янтаря и сияла изнутри. Ее щеки пылали, волосы были чуть спутаны, говоря о недавних стараниях. Ее кольца были простыми — полоски золота, по одной на изящных ладонях в кружевных перчатках. Ее длинные серьги, сплетенные из золота и гранатов, тихо звякнули, когда она остановилась и окинула комнату быстрым взглядом.
— Доброе утро, господа, — она звучала как обычно, это удивляло.
Как и то, что сладкий дым был смешан с ее духами. Клэр сморщил чувствительный нос, он заметил круги под большими темными глазами мисс Бэннон, ее решительный вид. На ее щеке был след от слезы, которую нетерпеливо смахнули, кружево ее перчатки было потертым и красным. Ее глаза были красными, но женщина старалась не поддаваться горю. Траурная одежда мешала этому.
Он такого не ожидал. Он еще подвинул оценку ее характера. Прошло столько времени, а она все еще удивляла его.
Он переживал. Он убрал письмо из виду, встал, и Зиг бросил серебряную вилку с нанизанной колбасой и поспешил подняться.
— Гутен морген, Fräulein, — Зиг широко улыбался. — Мило, мило. Я принес Арчи письмо и припасы!
— Благодарю, мистер Баэрбарт, — ее улыбка в ответ была призрачной. — Людовико, доброе утро. Микал, ты позавтракал?
— Нет, — лицо Щита было бурей. — Я переживал за приму.