Но все выглядело плохо. Она спешила по проходу, искала широкие плечи, а тощий хиромант в традиционном синем жилете бился на кровать и кричал от боли, его тело рассыпалось под давлением. Его плоть рвалась с хлюпаньем, и кровь лилась и превращалась в рубины, что звенели, падая на пол.
«Боже правый», — Эмма не замерла, лишь пригнулась от брызг и поспешила дальше. Целители применяли заклинания, но без толку. Пот собрался на пояснице Эммы, она ощущала смерть хироманта, задевшую ее нежными пальцами.
Ее дисциплина отвечала, фибры тела и разума дрожали. Она поежилась, а потом увидела Томаса Колдфейта.
Он без того ходил неровно, шаркал и тянул за собой ногу, а теперь ему было еще больнее, его искаженное лицо пылало от чумы, розовые полоски были на щеках. Его чудесные глаза были налиты кровью, и он не замечал ее. Его халат был серым, а не белым, и заляпанным разными жидкостями. Он выпрямился у кровати, где обмякло мертвое тело, дергаясь, вывернувшись. В сторону разлетелись гадкие брызги.
Она встала перед ним, не помня, как дошла. Ее тело щекотала смерть, и это отвлекало, несмотря на тренировки.
Зал исцеления всего раз или два был так заполнен страданиями. Только тогда Дисциплина Эммы не видела это, ведь таких убили, как только были замечены… тревожные знаки.
Целителей зато любили.
— Томас, — она поймала его за руку, пальцы в перчатке скользили на жидкости на его халате. — Ты меня звал.
Он вяло моргнул, красная пленка была на его глазах, взгляд был пустым.
— Эм?
— Я здесь, — комок в горле. — Томас…
— И невредима. Это хорошо, — он утомленно кивнул гордой кривой головой. — Хотя не знаю, почему я удивлен.
Ее совесть жалила, но море шума заглушало все.
— Может быть лекарство. Я принесу тебе его.
«Клэр поможет. Он должен был уже продвинуться», — детская вера, но она все равно надеялась.
Колдфейт моргал и покачивался, словно от нерешительности.
«Хватит, — она обвила его руку и повела дальше. — Они без тебя справятся, Томас. Нам нужен тихий угол, и я…».
Что она обдумывала? Вес в груди был ужасным. Страшнее была дрожь его тела, передающаяся ей.
— Эм, — Колдфейт замер. — Я хотел увидеть тебя до того, как сделаю то, что должен.
Он не двигался. Она крепче сжала его руку, уперлась пятками и потянула сильнее.
— Идем. Прошу.
— Нет, — жуткая ясность вспыхнула в его темных глазах за пленкой крови. — Эмма.
— Томас… Томми, — словно они опять юные и бойкие студенты. — Идем.
Он вырвался из ее хватки мягко, но решительно.
— Я хотел еще раз тебя увидеть, — повторил он. — И сказать, что не был с тобой добр. До наших Дисциплин, Эм, я… думал, — он прошептал что-то, что она не уловила. Она склонилась, а он закашлялся. Красное отлетело на ее плечо, но ей было все равно. — Я… должен сказать тебе, Эм. Да, должен сказать…