Ее слуги даже не кашляли, а причина, скорее всего, была в боли в груди Эммы, Камень давал жизнь и иммунитет и действовал на ошейники. Но не доставал, куда требовалось.
У ментатов ошейников не было.
Левеллин Гвинфуд, граф Селвит, сейчас точно скалился, глядя на нее.
Что бы он сказал? Она могла догадаться. И она не сдержалась бы, услышав это.
Она взяла поводья, кивнула Хартхелу, и механическая лошадь, сияющая и смазанная, переминалась с ноги на ногу. Она была с красивыми ногами, блестящая шкурка плавно сменялась коричневым металлом, ее копыта были чудом изящества и силы. Конюх Уилбур побежал отрывать врата, и кобылица помчалась вперед, высекая копытами искры. Калитка звякнула, как скорбный колокол, и Эмма была рада, что Микал остался с Людовико.
Ведьмин огонь перед ней искрился серебром, но она не переживала, что кого-то собьет. Люди на улицах, прижимающие платки ко ртам, разбегались, редкие кареты на дороге можно было легко избежать. Многие старались оставаться внутри, других выгнали… трое упали в конвульсиях, пока она ехала.
Моррис постарался.
На езду уходило больше всего внимания, но оставшееся было сосредоточено на тех же проблемах. Они делили ее внимание в равной степени — Виктрис, герцогиня и ее прихвостень, безликий волшебник, что щедро оставил записи Морриса, взамен, возможно, ранив Рудьярда, красное от лихорадки лицо Клэра, метания Людовико, покачивание Микала у кровати убийцы.
«Что мне делать? Как все устроить?».
Впервые за долгое время Эмма Бэннон не знала. Все зависело теперь от Клэра… и других факторов. Волшебница привыкла разбираться сама, тихо, и для нее дело было неприятным.
Волшебница ехала по стонущему, жутко спокойному Лондинию, ответа у нее не было.
* * *
Копыта коснулись белой плитки у Черных ворот, и Эмма ощутила хаос и страх в ткани Коллегии. Великая школа содрогалась, поблескивала странной радугой, защиты мерцали от тревоги.
Она направилась к Залу исцеления, слуга Коллегии, забравший ее лошадь, был красным и прихрамывал. Эмма кивнула и поспешила по ступеням не в стиле леди. Двери медленно открывались. Она юркнула между ними, словно снова была студенткой…
…и попала в бурю.
Белые ткани убрали, пол был в красных лужах. Рядами стояли койки, даже в углах, пока целители и их ученики спешили от одной к другой, чтобы притупить боль волшебников, которые кричали и извивались, их тела были охвачены болезнью и нарушением эфира. Бэннон отпрянула, чуть не сбила помощника, прошипевшего:
— Осторожнее! — и ушедшего с охапкой окровавленных тряпок.
Низкий камень алтаря гудел, сиял розовой энергией, собранной поколениями, и помогал исцелению.