Я посильнее откашлялась и почувствовала, как ком в горле исчез. Молча, я повторяла все хорошо, все хорошо, как мантру до тех пор, пока проблема не отступила и мои мышцы медленно расслабились.
Глубоко вздохнув, я выглянула в окно. Внешний мир никак не изменился. Мы были менее чем в десяти минутах езды. Я открыла свою сумочку и, взяв зеркальце, взглянула на себя. Мои зрачки были все еще расширены, а лицо слегка бледным, но в остальном было всё нормально. Закрыв зеркальце, убрала его обратно в сумочку.
Эти приступы, случались все чаще и чаще, и всё по менее и менее важным причинам. Последний произошел вчера в душе, когда вода ударила мне в лицо и стало невозможно дышать.
Я посмотрела вниз, на дыру в чулке. Она всё ещё была там. Я провела рукой вдоль стрелки на чулке и отрицательно покачала головой. Глупая, глупая Оливия. Затем просто перевернула чулок так, что стрелка оказалась с внутренней стороны моей ноги. Гораздо менее заметно. Возможно, даже прикрыться пальто. Не обязательно, что кто-то заметит. Берилл была словно пришибленная звездой. Она подумала бы, что я сделала что-то важное или сделала так специально. А доктор Кейн был слишком профессиональным и отчуждённым. Его взгляд никогда не опускался ниже моего скромного выреза.
Внимание отчуждённого доктора Кейна было подобно ласке для моего рассудка. Хотя он и признал, что становится немного навязчивым со мной. Я не могла перестать думать о нём. Он привлек меня, как пламя привлекает мотыльков. И пламенем был он. Красивый, яркий, но трогать нельзя. Наша первая встреча стала для меня шоком. Возможно, если бы я не так боялась сеанса, если бы его приемная не была бы столь простой и обыкновенной, или если б Берилл не была так жутко впечатлена моим титулом, он не был бы столь потрясающим, когда она открыла дверь и я увидела его.
В свете окна он стоял у стола, руки по швам, пиджак его темно-синего костюма приоткрывал чёрную рубашку под ним. Без галстука. Его плечи были широкими и мощными, ноги на ширине плеч. Я никогда еще не видела человека, который выглядел в костюме таким крупным и впечатляющим.
Его волосы были прямыми и иссиня-черными, касались его воротника, а брови были густыми и прямыми. Хоть и не возможно было разобрать цвет его глаз, взгляд был суровым и настойчивым, и вместе с его напряженной позой, на долю секунды он представился мне стрелком готовым к выстрелу в любой момент.
Мою кожу покалывало от предчувствия опасности, но он вышел вперёд, и его успокаивающие манеры помогли мне собраться, и первое впечатление растворилось в игре света.