— Движение на дорогах в пятницу было интенсивным?
— Нет. Все было прекрасно, — сказал я, скрывая свое веселье.
Берил по-прежнему энергично кивала в согласии, когда я бросил взгляд в поисках официанта. Он шёл мне навстречу с прямой спиной и подносом уставленным бокалами вина, а мой виски располагался на квадратной салфетке.
Берил и я взяли свою выпивку, и леди Свонсон сказала:
— Позвольте мне представить вам моего мужа.
Мы последовали за ней в сторону больших, позолоченных напольных часов, где пухлый, лысеющий, краснолицый мужчина стоял навытяжку, рядом с дородной, с розовым лицом и курносым носом женщиной, с жирными руками, обильно украшенными драгоценностями. Её помада подчеркивала складки кожи вокруг ее рта.
— Дорогой, — сказала леди Свонсон. — Это доктор Кейн, гипнотерапевт, я тебе о нём рассказывала. Тот который лечит Виви.
Она повернулась ко мне. — Доктор Марлоу Кейн, мой муж, лорд Эллиот Уильям Свонсон.
Так вот какое прозвище было у маленькой Оливии. Совершенно неподходящее.
— Ах, — сказал он, и его кустистые брови приподнялись, когда он взял меня за руку и от души её потряс. Я мог представить его в вощёной куртке с пистолетом в руке, насвистывающим своим собакам.
— Привет, — сказал я и услышал, как леди Свонсон представила женщину с жирной помадой. У неё была двойная фамилия, которую я не удосужился запомнить. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом — тонкий способ намекнуть мне, что я принадлежал к низшему классу.
— А это Берилл Бейкер, его помощница, — сказала леди Свонсон. В этой части поступившей информации глаза женщины окончательно остекленели. В этот момент дворецкий поймал взгляд леди Свонсон. Она кивнула и извинилась. Лорд Свонсон безучастно кивнул Берилл и повернулся ко мне.
— Вам не доставило проблем добраться сюда?
Я тяжело вздохнул. — Нет. Все было хорошо.
— Нет движения? Люди не покидают Лондон на выходные подобно леммингам? — прогудел он.
— Не в эти выходные.
— Хорошо.
На этом разговор был окончен. Он нам широко улыбнулся, хотя это выглядело довольно скучно, и кивнув нам удалился.
Я увел Берилл подальше. Отец Оливии был блеклым и не особо ярким, но его первородство, как наследника богатства Свонсон, означало, что он прислушивался к такому подхалимству, что и понятия не имел, каким неинтересным и глупым он был на самом деле. Все эти люди, которые кланялись и вели себя так, как будто из его задницы светило солнце, были счастливы идти вместе с иллюзией своего величия, потому что это означало их важность в системе незыблемых вещей.
Мы медленно перемещались к высоким сводчатым окнам, когда знакомый голос произнес: