После еще одного вопля — на этот раз соседского полуощипанного петуха, до сих пор не употребленного в суп по причине завидной прыти, состоялось явление Кузюма домочадцам. Борец с идрической силой вид имел утомленный и мрачный, а под мышкой держал топорик. Гнездило, успевший поучить супругу относительно тайного расходования семейного бюджета на борцов, хотел было высказаться, но смолчал, впечатленный топориком и Кузюмовой личностью.
Переждав первую волну бабьего гомона, Кузюм сел за стол, угостился наливочкой, перекусил и приступил к объяснениям.
— Душа человеческая обыкновенная, по-научному — вульгарис, — прояснил он личность зловредного старичка. — При жизни звался Прокопий Опухлой, имел домик, лошаденку и капитал на старость в кубышке. Припоминаете? — грозно спросил Кузюм у купца пятой гильдии.
Гнездило оторвался от кадки с рассолом и ответил отрицательно.
— Душа человеческая обычно буянит, ежели притеснения терпела. Скажем, был старичок разорен или в темном переулке из-за угла тюкнут. Припоминаете?
Гнездило аж рот приоткрыл от напряженной работы мысли, но ни единого разоренного или тюкнутого Прокопия вновь не припомнил.
— И астрономические приборы вы никогда у старичков не отбирали? — метнул последний козырь изрядный борец.
— Чего? — вскинулся Гнездило.
— Астролябии, спрашиваю, никого не лишали противозаконно?
— Свят-свят-свят, — содрогнулся купец пятой гильдии. — Вот может чего когда и было где-то, но к ереси еще, бывало, младенцем отвращение питал…
— Угу, — лаконически сказал Кузюм и удалился.
Именитый борец отсутствовал долго. За это время супруга купца успела утвердиться в мысли, что Кузюм никакой не Кузюм, а змея подколодная и тать в нощи, и всплакнуть над отданным кошелем. Глашка вновь была бита, на этот раз — за отсутствие бдительности. Гнездило гонял Глашку, кухарку, супругу, а на закате спустил с лестницы кроткого коробейника, распространявшего носки и деликатные дамские принадлежности. Коробейник приземлился у ног вернувшегося Кузюма, который, не почтив вниманием ни пострадавшего, ни удивленного купца, проследовал в дом. За широкой Кузюмовой спиной болтался предмет, видом напоминавший то ли поднос, то ли басурманский часоизмерительный механизм.
Поглядеть на астролябию пришел даже немой купеческий отпрыск, удалившийся в дровяной сарай на постоянное жительство. Кузюм смущал семейство, указывая некие точки на небесной сфере и вертя укрепленную на механизме стрелку, но купец с домочадцами наблюдали за колдовством с благонравным непониманием.
— Вот значит что, — изрек наконец Гнездило, потыкав бесовскую штуку кривым пальцем.