– Как мы их! – крикнула Цая, и, согнув руку в локте, подняла к верху кулак. Этот жест она привезла из центра. Его любили инструкторы. Кулак означал меткую стрельбу. Говорили, что это жест Влада.
Напарница что-то сказала, но Цая не разобрала. В ушах звенело. Напарница догадалась и повысила голос.
– Доложи дежурной, – донеслось как сквозь вату.
«Точно!» – вспомнила Цая и включила рацию. Дежурная отозвалась не сразу. Наконец, в наушнике раздался голос:
– Дежурная по отряду.
– Опорный пункт номер три, – доложила Цая. – Атакованы курмцами. С полсотни бронеходов и рельсотрон. Они нас обстреляли, затем противник нарушил границу и блокировал пункт. В соответствии с приказом открыла огонь. Атака отбита. Уничтожен вражеский рельсотрон и три десятка бронеходов.
– Сколько? – переспросила дежурная.
Несмотря на плохой слух, Цая уловила изумление в ее голосе.
– Может, больше, – сказала в микрофон. – Я их не считала. Но ушли где-то десятка полтора.
– Почему вы кричите? – спросила дежурная.
– Оглохла. Стреляла из ружья. Курумцы перерезали линию питания рельсотрона.
– Понятно, – сказала офицер. – Вы молодцы, девочки! Не все так славно повоевали. Два пункта курумцы захватили. Расчеты погибли, не успев выстрелить. Оставайтесь на месте и ждите указаний.
Дежурная отключилась. Цая с напарницей привели в себя в порядок и перекусили. Вниз спускаться не стали. Во-первых, курумцы могли вернуться. Во-вторых, линию не восстановить – кабель сращивают техники.
Они просидели до середины дня. Затем приехал грузовик и забрал их вместе с ружьем.
– Отступаем, – сказала приехавшая офицер. – Граница атакована на всем протяжении. У них масса бронеходов. Кое-где они прорвались, – вздохнула она. – Сидеть в пунктах смысла. Приказано отойти на линию обороны.
«Война!» – поняла Цая. Мысль была неприятной. До сих пор она надеялась, что случившееся – инцидент.
– Вы их много накрошили, – добавила офицер, оценив поле битвы. – Я доложу об этом руководству. Думаю, вас наградят.
Цая вздохнула. Что значит награда, когда впереди война?
– Приказано уничтожить оружие, которое невозможно забрать, – сказала офицер и посмотрела на мужчину-военного. Тот отдал честь и побежал к лестнице. Любопытства ради Цая поднялась с ним. В доте мужчина достал из сумки бруски темного цвета, походившие на мыло. Заложив их под рельсотрон, вставил в один шнур и щелкнул зажигалкой.
– Уходим, тофу! – сказал Цае. – Быстро!
Они спустились вниз, и отошли от подножия холма. Цая обернулась к доту. Рядом застыли напарница и приехавшие пограничники. Наверху грохнуло. Из открытой амбразуры вылетел сноп пыли.