— Я смогу все обставить как несчастный случай. Так, выкладывай, что это за джип и что случилось.
— Если ты думаешь, что это изменит… — Йон подул на озябшие руки. — Когда мы сюда приехали, здесь стоял джип, а в нем парочка влюбленных. Попросили их уехать, но они отказались. К тому же парень оказался буйным и уложил двух моих людей. Пришлось его ранить.
— А с девушкой что?
— Мы ее не трогали.
— Кто она?
— Внучка Ставропольского.
Пилот почесал затылок и забарабанил пальцами по колену.
«Убивать он меня не осмелится. Только я один знаю, как управлять этим вертолетом. Можно вести себя наглее», — решил про себя испытатель.
— Так, чего же твои люди тянут? Надо срочно разобрать «вертушку».
— Здесь опасно. Я присмотрел другое место. Да и пожар сюда подбирается, скоро нагрянут пожарники, а нам этого не надо.
— Тогда летим на твое место! Только у меня одно условие.
— Какое? — удивился кореец.
— Девушка останется со мной, иначе я не полечу.
Немного помявшись, Йон наконец согласился.
— Хорошо, но зачем тебе она?
— Все мы мужики.
* * *
— Развяжите меня! — во все горло заорала девушка.
Маша была связана по рукам и ногам — тугие веревки сильно резали нежную кожу, и от этой боли она не могла лежать спокойно. Но на Машу никто не обращал внимания, словно ее вообще и не существовало. Корейцы, сторожившие джип, не понимали русского, да и какое им дело до пленной девушки? У них был приказ, а нарушить его равносильно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Эмоции и элементарные сожаления в таких ситуациях отходят на последний план, уступая место долгу и ответственности перед партией, представленной в здешних краях в лице Ли Эр Йона.
— Сволочи, вы меня слышите?
Маша еще некоторое время пыталась окликнуть корейцев, но, осознав, что ей никто не ответит, откатилась к краю, несколько раз ударила ногами по дверце и посмотрела на Виктора.
Витя с полуоткрытыми глазами лежал на соседнем сиденье. Он потерял много крови и уже одной ногой находился на том свете.
— Витя, не умирай! Нас обязательно спасут. Вот увидишь.
Виктор попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.
— Маша, мне уже все… Мы на Медвежьей горе.
— Не говори глупостей, ты будешь жить.
— Спасайся сама, — Витя закашлял, — под приборной панелью закреплена рация. Включи ее.
— Сейчас, дорогой, я попытаюсь развязать руки.
— Не теряй времени, ты сможешь дотянуться до нее ногой.
Девушка оглянулась и заметила прямоугольную коробку, выступающую из-под приборной панели. Рация была старой, но надежной, единственное неудобство, что могла одновременно работать только в одном режиме — на прием или на передачу.