– Вот ведь скоты! – раздраженно промолвил Дмитрий Степанович, злобно сплевывая и тяжело дыша. – И с этим сбродом мне приходится иметь дело. Платишь им деньги, обеспечиваешь жильем, делаешь их жизнь достойной, а они вот чем тебе отвечают.
– Очень меткое замечание, – лаконично, словно про себя, отметил Батяня.
Судя по всему, у губернатора имелось четкое представление, что население – это банда тунеядцев, воров и бездельников, которым он платит деньги из собственного кармана. Они, сволочи, ни хрена не хотят делать, а он, Пересветов, дает им возможность кататься как сыр в масле.
– Что? – нервно обернулся губернатор.
– Я же говорил... – развел руками сержант.
– Да помолчи ты! – Пересветов щелкнул пальцами, и Любинский, угадывая мысли шефа, развернул карту-километровку.
– Так... так... – протянул Пересветов, вглядываясь в карту, – ну, все понятно. Можем дать крюк и выедем.
– Какой крюк? – поинтересовался майор.
– Вот сюда, – губернатор указал на симпатичный изумрудно-зеленый луг, расстилавшийся слева. – Проедем немного – и все.
– Нельзя сюда! – отрицательно замотал головой Ломакин. – Тут же болото. Товарищ майор, я же знаю!
Сержант обернулся за поддержкой к Батяне.
– Я бы прислушался к словам сержанта, – сказал майор, – похоже, он дело говорит.
– Ну, конечно! – горячо продолжал Ломакин. – Там ведь Шиховская падь начинается...
– Какая еще падь? – пренебрежительно ответил Пересветов и сдвинул брови. – Что вы мне тут голову морочите?
Ломакин глубоко вздохнул, словно ученый, которому приходится объяснять ребенку, что Земля – круглая.
– Там же сгинуть проще простого! – убеждал он упрямого чиновника. – Никто и никогда не найдет. Старики говорят, что те трясины – бездонные.
– Я думал, что взял с собой десантников, а оказывается – сказочников. Тебе, сержант, стоит в детских садах на утренниках выступать. Демобилизушься – попробуй, – упражнялся в язвительности губернатор.
– Я предупредил, товарищ майор, – вполголоса сказал Ломакин, обращаясь только к командиру.
Видя, что его доводы не воспринимаются, Ломакин махнул рукой и прекратил дальнейшие убеждения.
– Я понял, сержант, – кивнул Батяня, – будем наготове.
– Ничего, мы проедем. – Пересветов решительно отошел от дороги метров на двадцать и попрыгал, насколько это позволяла ему солидная комплекция. – Ну, что, видите? Нормальная земля. Развели тут, понимаешь, панику. Поехали!
Джип, взревев, двинулся в сторону. Батяня прислушивался и присматривался. У него не было оснований не доверять сержанту. Что представляет собой губернатор – уже хотя бы в плане самодурства – давно было ясно.