Среди призраков, исполненных участия, почти потерялась туманная фигура, в которой Фран, неожиданно для самой себя, с ясновидческой какой-то уверенностью признала человека, в чьё мёртвое лицо, накрытое чужой рубахой, так и не догадалась заглянуть. Там, в башне. А ведь он разыскивал её, чтобы вернуть пропажу — возможно, в наивной надежде на то, что таинственный манускрипт подсобит белой ведьме сокрушить общего врага. А может, просто — проявил заботу? Кто из недавних товарищей мог помогать ей так трогательно и безрассудно? Ещё недавно она назвала бы лишь гитариста. А теперь это мог быть любой.
Что знали о ней все эти люди? В сущности, немного. Что давало им думать о ней хорошо — без достаточных оснований? Однако ж, они в неё верили. Значит, было в ней что-то, заметное зоркому взгляду. И сейчас под защитой этих взглядов она словно заново рождалась из мрака беспамятства и небытия, прирастала лепестками, одевала звенящей бронёй таинственную сердцевину души, защищая от злых ветров крошечный огонёк, невидимый ей самой, но чудесным, непостижимым образом, всё-таки существующий.
И когда чужие руки сдёрнули её с места и повлекли вперёд, Фран была готова.
Выпрямившись под тяжёлым взором Роксахора, она ощутила, как раскрывается, набирает силу — словно парус, крыло или воздушный змей — неведомая ей прежде надежда — и это не имело ничего общего с огромной нечеловеческой разрушительной мощью, находящейся в её власти. Или забравшей над нею власть? Сейчас казалось неважным. Её поставили рядом с еретиком. И она почти не боялась.
— Так, — голос царя не обещал ничего хорошего, — снимите эту тряпку.
Мятый узорный шёлк стянули с её головы. Неподдавшийся узел помешал платку упасть, тот капюшоном лёг на плечи. Светлые волосы Фран делали её очень заметной.
— Что ж, — мне не показалось. Доводилось встречаться. Кто научил тебя так стрелять? Неужели старик?
Фран не шелохнулась.
Плеть захлестнула ей ноги, уронила на мостовую.
— Не надо, — послышался голос Сета, — без языка не ответит.
Чужие руки подняли на ноги Фран, полезли ей в рот, разжали зубы.
— Э, тут действительно месиво, — заглянул кривоногий варвар.
— Обыщите её хорошенько, — велел царь.
— Это — девка? — удивился Полуда.
— Конечно, девка, — нетерпеливо ответил Роксахор, — и при ней может быть одна вещь, моя вещь.
Чужие руки грубо обшарили тело Фран, забрались под одежду — но ничего не нашли.
— Приказать моим людям проверить пристрастней? — спросил кривоногий, — Тело — славный тайник. Но, боюсь, увлекутся. Меченого ей припомнят — здорово их тряхнуло. Да и так — что за взятый приступом город без женского визга? Вон как зырят, несытые волки.