— А ты изменился, Франи. Не было щенка смешнее тебя — там, дома. А теперь… Учитель шепнул тебе волшебное слово? Как тебе посчастливилось выйти на этот след? Я-то считал себя самым умным. Эмор и Энана голосовали на Суде против приговора падшей парочке и больше всех пострадали после. По слухам, оба они навещают обитель в лесах. И это интересно.
— Вы обознались. Простите.
— Ну да. Так и надо. Всё правильно, будем незнакомы. Но страшно рад, что отправляюсь в змеиное гнездо с кем-то из своих.
— Я еду в столицу.
— Мне почему-то кажется, что ты передумаешь.
У мальчика с чёрной косой была очень хорошая улыбка. Он вернулся за свой стол и больше не пытался вступать в разговор, лишь иногда Энтреа чувствовал на себе его внимательный взгляд. Определённо, юноша был еретиком. Определённо, он с кем-то его путал.
Эта история стоила того, чтобы в ней разобраться, но у Энтреа были дела в златоглавой Меде. Впрочем, за пару дней совместной дороги многое могло проясниться.
Примерно так оно впоследствии и вышло.
Небо было цвета разбавленного вина. В его аметистовой прозрачности над почерневшими кронами деревьев таяла жемчужина бледной луны. Энтреа и сам не заметил, как задремал в тряской повозке. А теперь его разбудило какое-то странное чувство.
Перебраться в повозку ему предложила женщина в платке. Энтреа в последнее время не везло с лошадьми. Его новое приобретение на второй день пути стало заметно прихрамывать и после обеда осталось поправлять здоровье под присмотром добрых поселян. Повозка везла дорогие подарки паломников — Госпожа Энана любила щедрых гостей. Но её покровительство того стоило: в обрывках тихих разговоров спутников сквозила затаённая надежда на приобщение к секретным мистическим практикам, прославившим монастырь. Духовный опыт, который, к зависти прочих, получали в обители немногие избранные, делал людей бесстрашными перед лицом смерти и ужасом Последних Дней.
Без сомнения, знаки избранности легко читались на челе Энтреа, но предводительница пилигримов вряд ли могла даже представить, насколько редкая птица сидит в эту минуту рядом и встревожено трёт спросонья глаза. Однако она насторожилась.
— Что-то приснилось, дружок?
— Мне и сейчас снится. Кто-то идёт сюда через лес. Я чую, как им хочется крови, как мокрые, все в росе, хлещут по лапам ветки. Зови своих цыплят, их скоро не будет больше.
Окликнув ближайших всадников по именам, женщина отдала пару коротких команд. Зашелестели клинки, высвобождаясь из ножен.
И тут они все услышали вой.
Многоголосье вышедшей на охоту стаи наплывало из глубины лесной чащи, и на первый взгляд казалось просто волчьим воем, но каждый в отряде почему-то сразу понял, что это не так.