Иногда мне кажется, что Катюха еще даст фору своему непутевому братцу в ее годы.
— Кать? Что случилось? — возвышаю голос, мысленно увещевая себя быть терпеливее.
Она шмыгает носом.
— Меня Ромка бросил, — лебезит еле слышно. Я едва не чертыхаюсь, чувствуя невероятное облегчение от ее слов.
Какой-то козел ее бросил. Черт, это самое оптимистичное из всего, что я успел себе надумать за каких-то пару минут.
— А ревешь чего? Пусть катится, — говорю, подходя ближе к расстроенной сестрице. Опускаюсь перед ней на корточках и пристально смотрю в заплаканные глаза. — Ну, хочешь, я ему морду набью?
— У тебя на все одно решение, — злится Катька. Резко вскакивает на ноги, разворачивается и исчезает в глубине квартиры. Кричит мне уже оттуда: — Нет, Мишка, не хочу! Страдать заставить его хочу, но уже как-нибудь без твоей помощи.
Я протяжно выдыхаю, без особого интереса смотрю на свое хмурое отражение в зеркале, после чего иду следом за сестрой.
Катерина сидит в одном из кресел, на столике рядом с ней пустой бокал, рядом початая бутылка красного полусладкого. Перевожу взгляд на бар и вижу откинутую крышку. А еще то, что в содержимом основательно покопались.
— Пьянчуга мелкая, — беззлобно бросаю ей, подходя ближе и устраиваясь в кресле напротив. Тяну к себе бутылку, изучаю этикетку. Вино крепкое, и сестрица уже успела как следует им подзаправиться.
— Ты вино все равно не пьешь. И телок домой тоже не таскаешь, — Катька переходит в оборону. Ставлю бутылку обратно и откидываюсь на спинку кресла.
— Не нравятся мне твои разговоры, Катерина Алексеевна, — наблюдаю за тем, как бутылка перекочевывает в руки сестрицы. — Кто-то посторонний может не так тебя понять. И что значит, не вожу? Может, как раз сегодня я бы пришел не один.
Катька лишь отмахивается.
— Знаем мы таких, как ты. Морочите головы бедным доверчивым девушкам, а сами только и ждете удобного момента, чтобы нас слить.
— Кать, мое предложение еще в силе. Врубить пару раз твоему Ромке, а? Вот увидишь, нам всем сразу полегчает.
— Отвали, — она морщится. Ее руки дрожат, когда сестрица вновь наполняет свой бокал.
— Может, тебе хватит?
Она раскрывает рот для достойного ответа, но в этот момент ее губы кривятся, руки трясутся сильнее и теперь едва удерживают бутылку. Прозрачные слезы градом катятся из глаз моей сестры прямо на отворот рубашки, оставляя тут и там мокрые расплывающиеся пятна.
— Черт, Кать! — я хочу размазать ее гребанного дружка по стенке, но только сжимаю и разжимаю кулаки, силясь справиться с подступающим гневом. — Отец знает, что ты тут?