Предположение настолько абсурдное, что до меня далеко не сразу доходит, что парень имеет в виду Стевича. Не оборачиваясь, я только в отрицании качаю головой, вновь углубляюсь в изучение очередного шкафчика.
— Тогда в чем проблема? Во мне? Я тебя пугаю?
Все то, что я вытворяю, нельзя назвать допустимым. Это ненормально и здорово отдает сумасшествием, но корень моей проблемы никак не связан с этим случайным попаданцем. Пользуясь тем, что он не видит моего лица, я пытаюсь прислушаться к себе и больше не могу обнаружить негатива к Михаилу. Я совсем его не знаю, и в конечном итоге он может оказаться кем угодно. Но мне нравится его голос. И его улыбка, хоть он больше не улыбается.
Вторично качаю головой. Под моими пальцами оказывается запечатанная упаковка эластичного бинта, которую я цепко хватаю из общей кучи каких-то железяк, непонятно как оказавшихся в этом ящичке. Вместе со своей находкой оборачиваюсь к парню и подхожу к нему ближе. Старательно избегая пересекаться с ним взглядами, я неловко опускаюсь на колени и кладу ладонь на мокрый рукав его испорченной водолазки.
Он накрывает мои пальцы своими:
— Давай сюда, я сам.
Послушно передаю ему бинт. Надорвав упаковку зубами, он убирает мою руку и кое-как стаскивает с себя водолазку, насквозь пропитавшуюся кровью. Я зачем-то цепляюсь за ткань, пытаясь ему помочь, но на деле только мешаю.
Вид на открывшуюся рану — неровный порез под кровавым слоем — заставляет меня судорожно сглотнуть. Михаил косится на мое застывшее в гримасе ужаса лицо, нервно усмехается и бросает вскользь:
— Малоприятное зрелище, правда?
Кривда. Я давлю в себе желание вновь коснуться его ладонью, отвожу взгляд от твердых кубиков оголенного пресса, выдающего в этом парне приверженность к спортивным занятиям в зале. Михаил тем временем небрежно стирает кровь с раны своей водолазкой, совершенно не глядя в мою сторону.
— Помоги, — кратко бросает он, и я послушно помогаю ему потуже затянуть бинт вокруг разрезанного предплечья. Место ранения тотчас обозначается ярким красным пятном на белой марле. Мои ладони, пол, стена под спиной Михаила, — везде имеются характерные следы крови. Все указывает на то, что здесь только что произошло преступление. Господи… Меня начинает мутить.
— Тащи какую-нибудь тряпку, будем все отмывать, — невесело командует Михаил, откидываясь затылком к стене, и вновь силится усмехнуться. — Да не дрожи ты так… С кем не бывает.
— Прости, — вновь глухо шепчу я, машинально касаясь плечом заляпанной стены. Перед глазами пляшут яркие кровавые пятна, и я с новой силой осознаю, что несколько минут назад собственноручно поранила человека ножом, каким-то чудом не причинив серьезного вреда его здоровью. — Боже мой… Я не хотела…