— Думай что хочешь, а я ни о чем не жалею. И мое к тебе отношение не изменится, — Никита берет мою лежащую поверх покрывала ладонь, легонько пожимая ее.
— Если это правда, ты не отказался бы мне помочь.
Ник мрачнеет:
— Я знаю, о чем ты собираешься меня попросить. Послушай, с ним все будет хорошо, а тебе нужно восстановить силы…
— Ты хочешь наладить со мной отношения, или продолжишь и дальше слушать байки моего отца? — возвышаю голос, приподнявшись в постели.
— Почему бы мне его не послушать, если я точно знаю, что он прав?
— Он не прав!
— Прав, — мягко убеждает меня Никита. — И ты тоже об этом знаешь. Фим, вам с Михой обоим досталось, но я точно знаю, вы сможете это пережить. Да, пока по отдельности, но так будет лучше…
— Кому лучше?
— Фим, — он смотрит на мою неподвижную ладонь таким взглядом, точно пытается понять, как она оказалась в его руке. — Он слаб. Ладно, что там; ему сейчас потребуются все силы для того, чтобы выкарабкаться. Но он жив, и, по-моему, явно не из тех, кто сдается на волю случая. Я видел его, когда привез Катю, и…
— Привез Катю? — машинально цепляюсь за последнюю фразу Никиты, мысленно пребывая где-то рядом с Мишкой, не в силах находиться возле него физически.
— Да, я… — он морщится, — потом тебе как-нибудь расскажу.
— Ты видел его? Как он выглядит?
— Ну… — Никита мнется, не желая прибегать ко лжи.
И тут до меня доходит в полной мере:
— Ник, ты привез Катю?
— Что тебя так удивляет? Между прочим, она тоже едва не погибла и все еще находится в глубоком шоке, — смена темы не слишком воодушевляет бармена, но тут ему хотя бы есть, что ответить. — Кто-то должен за ней присматривать.
— Например, ты?
— Да кто угодно. Пусть даже я, — он начинает заметно нервничать, снова отводя взгляд куда-то в сторону, а затем и вовсе спешно прощается, будто бы опасаясь сболтнуть лишнего.
Он покидает палату. Я все еще остаюсь в неведении.
* * *
Когда мне, наконец, разрешили покинуть больницу, за мной приехала мама в компании Юры, которого я, возвращаясь с последней процедуры, обнаруживаю у двери своей палаты.
— Как дела? — кивает мне, будто старой знакомой, делая вид, что не замечает тени, скользнувшей по моему лицу.
— А у тебя? — встречу определенно нельзя назвать приятной. Но если Юра здесь, живой и невредимый, значит ли это, что мы победили?.. — Вернулся к своим обязанностям?
— Не просто вернулся, но и значительно улучшил прежние условия, — улыбается Юра.
— Рада за тебя, — не дожидаясь новой реплики отцовского вольного пса, просачиваюсь мимо него в палату и попадаю прямиком в объятия светящейся мамы, сходу начинающей говорить мне что-то о ремонте в моей старой комнате, планах на самое ближайшее время, грядущих кардинальных изменениях, обязательной поездке куда-нибудь, где тепло и спокойно… Я не слушаю.