— Скорее всего, — соглашаюсь.
Серафима молчит, и мне приходится ее слегка подтолкнуть:
— Наверное, ты хотела мне что-то сказать?
Она мнется на месте, но все же кое-как кивает.
— Да, я… Мне, правда, очень неловко из-за того, что произошло в клубе, и…
— Да было и было, проехали, — перебиваю я.
Не знаю, чего она от меня ожидала, но мой ответ вроде бы застает девицу врасплох. Она замолкает и косится в сторону любопытных девчонок, во главе с Верой ожидающих достойного развития этого занимательного спектакля.
— Мы не можем куда-нибудь отойти?
Мысль дельная. В детстве я мечтал стать пожарником, а вовсе не актером, и перспектива изображать перед коллегами немое кино на пару с чокнутой девицей в черной одежде не слишком мне улыбается. Я предупреждаю строго:
— Только если не будешь доставать нож или кричать «Караул», — чем вызываю легкую улыбку на ее тусклых губах.
Так и не дождавшись ответа, я разворачиваюсь, на свой страх и риск веду ее к пролету между первым и вторым этажами, уверенный в том, что Серафима движется следом. Останавливаюсь рядом с широким подоконником. Здесь просторно, светло, из огромного окна представляется хороший вид на оживленную улицу, а главное, никому из снующих туда-сюда людей нет до нас никакого дела.
Подумаешь, парень в костюме тренера и не слишком примерная ученица о чем-то негромко переговариваются между собой.
Избитый сюжет для плохого немецкого фильма, которые всем уже порядком осточертели.
Я с удобством опираюсь локтями о подоконник и поворачиваюсь к Серафиме, собираясь поторопить ее с запоздалыми объяснениями той чертовщины, что начинает происходить в моей жизни после нашего знакомства в «Клубе…», но перехватываю ее отсутствующий взгляд и не могу не спросить:
— Ты всегда такая заторможенная, или это моя физиономия на тебя так действует?
Она рассеянно пожимает плечами, хотя я своим вопросом собирался хоть немного ее растормошить. Разозлить, вывести на эмоции, стереть с ее лица отсутствующее выражение. Но все-таки отвечает:
— Здесь слишком светло. Слишком много незнакомых людей в одном месте, и все как один таращатся на меня, как на ожившего покойника. Это немного нервирует.
Ты одеваться по-другому пробовала?
Но я не модный стилист, даже не придирчивый критик, поэтому вслух говорю совсем другое:
— Главное, что дело не во мне. А то я уже начал волноваться.
Серафима беззвучно смеется, уставившись на пестрый осенний пейзаж за стеклом. Я придвигаюсь чуть ближе и осторожно поглядываю на нее сверху вниз. Она редко поднимает глаза, старательно избегая встречаться со мной взглядами, и мне в основном приходится довольствоваться созерцанием ее темной макушки и части лица в профиль.