В какой-то момент я замечаю едва заметную белую полоску на девичьей щеке, которой не было видно в полумраке «Клуба Почитателей Тлена». Я не разбираюсь, но это очень похоже на след от сведения шрама хирургическим путем. Полоса движется зигзагом к ее левому уху и видна, только если присматриваться с близкого расстояния.
Я невольно прокручиваю в голове возможные причины появления шрама на ее щеке, и мне уже не слишком хочется давить на девчонку, тем более, что она выглядит так, точно только и ждет подходящего момента, чтобы грохнуться в обморок.
Бледная, как мел, она рассматривает мое правое предплечье.
— Болит? — интересуется тихо, подняв на меня взгляд угольно очерченных глаз.
Еще как, черт возьми. Но признаться в этом ниже моего достоинства. Я стоек и непоколебим в своих эмоциях, только цежу сквозь зубы:
— Нет.
Мне не дает покоя этот продольный белый зигзаг на ее щеке. Я размышляю, как бы потактичнее спросить ее о том, что за придурку пришло в голову разводить внутри «Олимпа» партизанскую деятельность, и внезапно понимаю, что девчонка может быть вовсе не при чем. Отец мог ошибиться с выводами, я — с подозрениями о слежке. А шрам на ее щеке мог появиться в результате аварии, несчастного случая, стихийного бедствия или еще тысячей любых иных способов. И мои слова вызовут лишь новый виток безынтересного фарса, из которого впоследствии будет очень трудно выбраться обратно в ситком. Или как там называется эта реалити-лабуда?
— Пойми правильно, в тот вечер я была в шоке и не совсем понимала, что делаю, — она непроизвольно закусывает нижнюю губу и опускает глаза вниз. Нервно теребит в ладонях лямку съехавшего с плеча рюкзака. — Мы просто затянули твою рану, даже не обработав ее, и, может, лучше было бы съездить в больницу…
Я морщусь, но перебиваю ее на полуфразе, решив наплевать на тактичность и сразу во всем разобраться.
— Забудь о ране. Давай-ка поговорим начистоту. Кто там у тебя в наличии, деспотичный муж? Ревнивый любовник? Просто свихнувшийся поклонник с кучей свободного времени?
Она резко поднимает на меня свои темные глазищи, в которых через край плещется удивление, и безмолвно приоткрывает рот.
Черт, как с ней общаться?
— Крепыш с жиденькой бороденкой на красной «Приоре», — услужливо подсказываю я. — Знаешь такого?
Она морщит лоб, медленно мотает головой из стороны в сторону и искоса на меня посматривает:
— У тебя проблемы?
— До встречи с тобой вроде бы не было. Так что, скорее, проблемы все-таки у тебя, — отвечаю с сомнением. — Не думай, что я пасую перед трудностями, но мне очень любопытно, как сильно они могут меня задеть?