Звонок в полицию аэропорта не прояснил ситуацию. Никто, имевший при себе заграничный паспорт на имя Бен-Эзры, через таможню и паспортный контроль не проходил. Впрочем, на легкий успех Хутиэли и не рассчитывал — наверняка Пистолет пользовался подложными документами, понимая, что под собственной фамилией рискует оказаться не за границей, а в камере предварительного заключения.
Хутиэли отправил в Бен-Гурион курьера с фотографией Пистолета, не надеясь, впрочем, на успех. Наверняка Пистолет уже смотался за границу — в любой из двенадцати городов Старого или Нового Света, куда отправлялись вчерашние ночные рейсы.
Оставалось сделать хотя бы необходимое — провести более тщательный обыск в квартире Пистолета и в принадлежавшем ему заведении. В заведение Хутиэли отправил группу Ривкина, а на квартиру — Бирмана, придав ему в помощники новоиспеченного стажера Берковича.
* * *
Стажер вернулся через три часа. Ронит ушла на обед, и Беркович минут пять молча стоял перез закрытой дверь в кабинет, соображая, видимо, что лучше — войти, нарушив субординацию, или подождать возвращения секретарши. В конце концов решил, что целесообразнее для дела — войти, поскольку никто не мог сказать, сколько времени будет отсутствовать Ронит.
Стажер вошел, коротко доложил о прибытии и положил перед Хутиэли отпечатанный уже бланк протокола обыска.
Инспектор пробежал взглядом три страницы, стоявший навытяжку стажер начал раздражать его уже одним своим видом, и Хутиэли попросил Берковича сесть и расслабиться.
Стажер сел и расслабился — выражалось это в том, что он перестал быть похожим на палку и стал напоминать вопросительный знак.
На лице инспектора отражались все эмоции, которые он испытывал, читая протокол.
— Черт! — бросил Хутиэли, дойдя до описания бумаг в секретере Пистолета. — Этот идиот не оставил нам даже счетов за электричество!
— Дубина! — воскликнул инспектор, обнаружив, что Бен-Эзра, уезжая, оставил ключ соседям и просил поливать его любимые цветочки. — О цветочках он заботится, негодяй! Впрочем, — добавил Хутиэли, бросая выразительный взгляд на молчавшего, как рыба, стажера, — это означает, что он действительно отправился в свое плановое турне, а вовсе не скрылся, напуганный бегством этой девицы.
Инспектор перевернул страницу, прочитал несколько строк и, бросив бумаги на стол, повернулся к Берковичу.
— Послушайте, стажер, — раздраженно сказал он. — Вы же знали, что самая важная информация находится на третьей странице. Почему не сказали сразу?
— Вы не спрашивали, — ответил Беркович, на лице которого не дрогнул ни один мускул.