Я очень надеюсь, что то, что мы сделали — что я сделал — не стало решающим фактором на выборах. Я сказал это с женой и дочерями, голосовавшими за Хиллари Клинтон и прошедшими с Женским маршем 2017 года в Вашингтоне на следующий день после инаугурации Дональда Трампа. Как я сказал в показаниях, сама идея о том, что моё решение повлияло на исход, заставляет меня чувствовать себя слегка тошнотворно (или, как позже меня поправила одна из моих грамотных дочерей, «тошно»). И не потому, что Дональд Трамп такой весьма плохой человек и руководитель (настолько плохой, что скорее всего не понял, что я имел в виду, когда сказал в показаниях, что мысль о влиянии на выборы заставила меня чувствовать себя «слегка тошнотворно»). Она вызывала у меня тошноту, потому что я посвятил свою жизнь служению институтам, которые люблю именно за то, что они не играют роли в политике, потому что они действуют независимо от страстей вокруг электорального процесса. Но выборы 2016 года были как никакие другие. Один из моих детей показал мне твит, по-видимому отражавший чувства в то время. В нём говорилось: «Этот Коми такой полит-хакер. Лишь не могу понять, какой партии».
Я не люблю, когда меня критикуют, но мне нужно обращать внимание на критику, потому что все люди иногда могут ошибаться. Всё же, чтобы не оказаться парализованным и раздавленным сомнениями, я пользуюсь эмпирическим правилом: если критика исходит от человека, которого я знаю, как вдумчивого, я обращаю на неё пристальное внимание. Я даже обращаю внимание на анонимную критику, и даже со стороны яростных сторонников партий, если их логика или фактологическая информация говорят мне, что они могут видеть что-то, что я пропустил. Остальных психов, а психов всегда хватало, я игнорирую.
Больше всего меня достают утверждения, что я влюблён в свою собственную праведность, свою собственную добродетель. Я давно беспокоюсь о своём эго. Я горжусь тем, что стараюсь поступать правильно. Я горжусь тем, что стараюсь быть честным и откровенным. Я думаю, что мой путь лучше, чем у наводнивших нашу общественную жизнь лживых партийцев. Но существует опасность, что вся эта гордость может меня ослепить и закрыть для других точек зрения на то, что есть правильно.
Я сотни раз прокручивал в голове дело об электронной почте Клинтон. Кроме ошибок в том, как я преподнёс себя во время публичного заявления перед телекамерами 5 июля, я убеждён, что если бы снова мог всё это сделать, я бы всё сделал точно так же, учитывая свою роль и то, что я знал в то время. Но ещё я думаю, что здравомыслящие люди вполне могли всё сделать по-другому.