Одним из высших приоритетов Джулиани являлась организованная преступность, в действительности ставшая центром внимания задолго до того, как он вступил в должность. Его прокуроры возбуждали дела против отдельных боссов мафии, вроде Салерно, а также обвиняли предводителей пяти семейств Коза Ностры, восседавших в «Комиссии[4]», распределявшей криминальные деньги среди семейств и выступавшей в качестве арбитра в спорах. Что более важно, офис Руди возбуждал гражданские дела, чтобы позволить правительству взять под контроль большие профсоюзы — среди прочего водителей, электриков, плотников и портовых рабочих — чтобы лишить мафию её основного источника денег и влияния, шедших от использования профсоюзов для вымогательства денег у легального бизнеса. Эти успешные усилия по уничтожению Коза Ностры продолжались ещё в течение долгого периода после того, как Руди ушёл в отставку с поста окружного прокурора Соединённых Штатов, чтобы заняться политической карьерой.
Наиболее могущественной из пяти семей мафии была семья Гамбино. Как и остальные семейства, она уходит своими корнями к сицилийским эмигрантам в Соединённые Штаты, обрётшим богатство и власть, терроризируя сперва своих товарищей-эмигрантов, а затем полностью всех соседей и города. В первых попытках дать бой мафии, в 1946 году американское правительство депортировало знаменитого мафиози Чарльза «Счастливчика» Лучано, отправив его обратно на Сицилию, где он быстро придал энергии и реорганизовал мафию на том острове, укрепив трансатлантическую связь между преступными организациями, что на десятилетия поспособствовало процветанию торговли героином. В центре той торговли наркотиками в 1970-х и 1980-х стоял человек по имени Джон Гамбино, влиятельный сицилийский представитель, служивший «каналом» или связью между семьями сицилийской мафии и семьёй американских Гамбино, в которой он был старшим руководителем.
Мне повезло поучаствовать в деле против этого «канала» и семьи Гамбино в качестве одного из двух обвинителей в деле «Соединённые Штаты против Джона Гамбино». Это дело начинали два других прокурора, которые отошли в сторону по личным причинам. К тому времени я поднялся в отделении до должности руководителя и привлёк к работе над этим делом ещё одного прокурора, Патрика Фитцджеральда, своего близкого друга со времён учёбы на юридическом факультете. Окончивший юридическую школу Гарварда, Пат был сыном ирландских эмигрантов и вырос в маленькой квартирке в Бруклине. Его отец работал швейцаром, и Пат иногда подменял его, когда возвращался домой из школы. У него были острый ум и полное отсутствие претензий, вот почему у него не было проблем с тем, чтобы валяться у нас на диване — позаимствовав наше пиво — в пляжном домике в Нью-Джерси, который я с несколькими друзьями арендовал на время летних каникул на юридическом факультете.