Наш дом располагался сразу за государственной школой номер 16, школой, где я счастливо провёл свои ранние годы детства. Моя мама ходила в 16-ю школу. Один из лучших друзей моей бабушки был её директором. И к моменту нашего переезда я был одним из любимчиков в своём пятом классе.
Йонкерс и школа номер 16 являлись центром моего мира. Я видел эту большую школу из красного кирпича сквозь высокий сетчатый забор, отделявший мой задний двор от школьного двора. Моя старшая сестра, два младших брата и я каждый день ходили в школу, огибая квартал, так как забор был слишком высоким, чтобы перелезать. Я знал всех, и насколько я знал, все считали меня прикольным пятиклассником. Я вписывался. Я чувствовал себя там в своей тарелке. Это было великолепное ощущение. Но оно закончилось, когда отец принёс нам новости, изменившие мою жизнь.
Мой отец, Брайан Коми, работал на большую нефтяную компанию. Он начал с продажи канистр с моторным маслом операторам АЗС, а перешёл к поиску мест для новых станций. Последующие десятилетия он мог кататься по всему району большого Нью-Йорка и показывать уголки, которые он пометил, «его» АЗС. В 1960-х бизнес и автомобилей, и заправок были на подъёме.
Когда мой отец устроился на новую работу в компанию на севере Нью-Джерси в 1971 году, это означало, что мы должны были переехать — в место, которое до данного момента существовало у меня в голове лишь в виде высоких скал, называемых Палисадом[6]. Йонкерс расположен на восточном берегу в милю шириной реки Гудзон. В пространстве между домами на своей улице я мог видеть Палисад, образовывавший тёмную каменную стену на западном берегу. Не думаю, что я когда-либо полагал, что мир заканчивается у этой гигантской стены, так как мы однажды ездили в Индиану, но он вполне мог бы. Мы переезжали по другую сторону этой стены, где новый мир ожидал самого клёвого парня в пятом классе школы номер 16.
Довольно быстро я выяснил, что не был самым клёвым парнем в своей новой школе, начальной школе Бруксайд в Аллендейле, штат Нью-Джерси. Мои родители всегда старались экономить деньги, так что моя мама подстригала своих мальчиков собственной электрической машинкой и одевала нас в одежду, которую покупала в аутлете «Sears». Мои штаны были слишком короткими, и я носил белые носки и чёрные ботинки на толстой подошве для исправления плоскостопия моих громадных ног. Я не знал этого, но выяснилось, что мой нью-йоркский акцент отличается от ребят Аллендейла. Я выделялся как синяк под глазом.
Вскоре это стало не просто метафорой. В один из первых дней на школьной площадке пятого класса меня окружила группа мальчиков, насмехавшихся надо мной и моим видом. Не помню, что я сказал им, но, скорее всего, что-то сказал, так как был самоуверенным ребёнком с языком без костей, хотя и не был достаточно сильным, чтобы подкрепить свои слова. Они свалили меня на землю.