Когда речь заходила о наиболее спорных на памяти выборах, дискуссия сразу же становилась ещё более злой, и лишь немногие желали, или были способны, отставить в сторону свои политические интересы и сосредоточиться на правде. Республиканцы хотели быть уверены, что русские не избрали Дональда Трампа. Демократы, которых всё ещё трясло от результатов состоявшихся несколько недель назад выборов, хотели прямо противоположного. Было мало точек соприкосновения. Это было словно присутствовать на ужине на дне Благодарения с семейством, которое ест вместе лишь по решению суда.
ФБР, со мной в качестве его директора, оказалось в центре узкопартийной желчи. Это было не совсем ново. Мы были втянуты в выборы, начиная с июля 2015 года, когда наши опытные профессионалы в ФБР начали уголовное расследование передачи Хиллари Клинтон секретной информации через свою личную электронную почту. Это было время, когда даже использование терминов «уголовное» и «расследование» являлось источником ненужных дебатов. Годом спустя, в июле 2016, мы начали расследование, были ли массовые российские усилия повлиять на голосование на выборах президента путём причинения ущерба Клинтон и помощи в избрании Дональда Трампа.
Это была печальная, хотя и неизбежная, ситуация для Бюро. Хоть и являясь частью исполнительной власти, ФБР призвано держаться в стороне от политики в американской жизни. Его миссия заключается в поиске правды. Для этого ФБР не может быть ни на чьей стороне, кроме страны. Конечно же, у членов Бюро, как и у всех других, могут быть свои собственные личные политические взгляды, но когда его люди встают в зале судебных заседаний или в Конгрессе, чтобы доложить о том, что они обнаружили, они не могут рассматриваться как республиканцы, демократы или часть какого-либо сообщества. Сорок лет назад Конгресс создал десятилетний срок для директора ФБР, чтобы укрепить эту независимость. Но и в столице, и в стране, раздираемой партийным конфликтом, отстранённость ФБР одновременно являлась и непривычной, и сбивающей с толку, и постоянно подвергалась испытаниям. Это вызывало чудовищное напряжение у карьерных профессионалов в агентстве, особенно когда их мотивы постоянно подвергались сомнению.
Я взглянул на Грега Брауэра, нового главу отдела ФБР по делам Конгресса, ехавшего со мной на Холм. Грег был пятидесятитрёхлетним невадцем с волосами с проседью. Мы взяли его на работу из юридической фирмы. До этого он являлся главным федеральным прокурором Невады, а также избранным законодателем штата. Он знал правоохранительную деятельность, а также сложную и весьма отличающуюся политическую деятельность. Его работой было представлять ФБР в резервуаре с акулами Конгресса.