Учитывая то, что я знал, я должен был убедиться, что у моего босса есть все факты. Много раз за прошедшие два с лишним года Эшкрофт одобрял «Звёздный ветер», и он должен был знать, что это была ошибка, которая не могла больше продолжаться. В четверг 4 марта 2004 года я наедине встретился с генеральным прокурором Эшкрофтом, чтобы детально рассказать о связанных с этой программой проблемах, и почему мы не можем одобрить очередное продление. Мы отобедали вместе за маленьким столиком в его кабинете. Я принёс с собой купленный в магазине завёрнутый в бумагу сэндвич. (Это то ли была индейка, то ли тунец. Я так занят был в те дни, что дал деньги своей помощнице Линде Лонг вместе с поручением постоянно чередовать эти два сэндвича). У генерального прокурора была более прихотливая сервировка от его повара, что было замечательно, так как мне понадобились солонка, перечница и столовое серебро для изображения частей программы. Я показал ему, в поддержку каких частей мы могли бы привести разумные доводы, а каких просто не могли, и они должны быть прекращены или изменены. Эшкрофт внимательно слушал. В конце обеда он сказал, что этот анализ показался ему логичным, и нам следует изменить программу, чтобы та соответствовала закону. Я сказал ему, что мы держим Белый дом в курсе, и теперь я выйду и всё сделаю, опираясь на его полномочия.
После нашего обеда Эшкрофт направился в офис генерального прокурора Соединённых Штатов по ту сторону Потомака в Александрии, чтобы провести пресс-конференцию. Но у него не получилось. Он упал, и был поспешно доставлен в Университетскую клинику Джорджа Вашингтона в округе Колумбия с острым панкреатитом, чрезвычайно болезненным состоянием, которое даже может привести к смерти. В это время я направлялся коммерческим рейсом в Финикс на правительственное совещание. Я узнал о состоянии генерального прокурора, едва сойдя с самолёта. Мой руководитель аппарата, Чак Розенберг, позвонил сказать мне, что поскольку Эшкрофт недееспособен, то я теперь исполняю обязанности генерального прокурора, и должен вернуться в Вашингтон. Они направляли правительственный самолёт, чтобы забрать меня.
Вернувшись в Вашингтон, я в пятницу встретился с Голдсмитом и Филбином. Они озвучили Белому дому позицию Министерства юстиции. Датой продления было 11 марта, через неделю, и мы не собирались поддерживать продление программы в текущем её виде. Голдсмита в выходные вызвали на встречу с Гонсалесом и Эддингтоном, но не было достигнуто никакого прогресса. Гонсалес, как обычно, был добрым. Эддингтон, как обычно, был злым. Никто из них не смог объяснить Голдсмиту, в чём мы ошибались. Голдсмит также проинформировал их, что я принял обязанности генерального прокурора.