А какая задача стояла перед территориальными спецгруппами на белорусском направлении? Кроме работы с уже захваченными в плен немецкими пособниками, прислужниками и прочими «подозрительными элементами»?
После Смоленска «литовской» спецгруппе поручались задания следующего рода — пройти в немецкий тыл и еще до прихода наших войск из указанного командованием населенного пункта «поймать, украсть, изъять, захватить, пленить (или просто ликвидировать)», как хотите это назовите, одним словом, доставить для суда трибунала карательную верхушку местного немецкого управления — начальника полиции, немецкого районного коменданта, командиров полицейских карательных подразделений и прочую нечисть. В определенном смысле это были политические акции — не дать уйти от справедливого возмездия палачам и предателям и показать всему народу, что расплата за измену и злодеяния неминуема. Несколько раз такие задания выполнялись во взаимодействии с местными партизанами, от них мы получали информацию о точном нахождении «наших клиентов» в конкретном населенном пункте.
Такие операции были проведены в Хиславичах, Любавичах и еще в нескольких местах.
Кроме того, помимо спецопераций в немецком тылу наши группы двигались непосредственно за наступающими войсками, вылавливая предателей, не успевших убежать с немцами на запад.
Подробности проведения подобных захватов можно услышать?
Например, операция в местечке Любавичи. С помощью партизан и местных жителей мы там удачно взяли всю «тройку» — всех главарей оккупационной власти: немецкого коменданта, бургомистра и начальника местной полиции. Через два дня наши войска прошли Любавичи, и мы сообщили своему начальству об успешном завершении операции. Нам приказали остаться в местечке. А потом туда прибыл военно-полевой трибунал, во главе которого был латыш по фамилии Якоби. На базарной площади состоялся суд. Местные жители давали свидетельские показания на захваченных предателей, и особенно они ненавидели местного полицейского начальника Жарыхина. Это был настоящий палач и садист. Свидетели говорили, как он расстреливал евреев, как зверски насиловал женщин, а потом убивал и их, как выискивал скрывающихся советских активистов, «окруженцев» и евреев, а потом, избивая на ходу, гнал их ко рвам, где безжалостно добивал. Рассказали, как Жарыхин руководил карательными операциями против партизан. На заседании суда я был переводчиком при допросе двух немцев. Они, немцы, все время повторяли, что только выполняли приказы Гитлера.
И после допроса свидетелей и обвиняемых в тот же день, вечером, было оглашено обвинительное заключение и решение трибунала. Приговор был таков: смертная казнь через повешение. На закате солдаты из «трибунальского» спецвзвода быстро тут же соорудили виселицы для трех приговоренных. Подъехала открытая грузовая «трехтонка», предателей поставили на открытый помост машины, и, когда на шеи этих преступников надели петли, грузовик стал медленно отъезжать. И тут случилось неожиданное. Жарыхин был тяжелым, грузным мужиком, веревка его не выдержала и порвалась, он упал живым на землю. Председатель трибунала Якоби невнятно объявил, что по закону вторично вешать нельзя и полицай будет отправлен на 25 лет отсидки в Сибирь, в лагеря, мол, такие существуют правила. Но простой народ эти правила признавать не хотел, местные жители моментально оттолкнули нас в стороны и толпой набросились на Жарыхина. Мы не успели оглянуться, как начальник полиции уже снова висел на веревке. На сей раз веревка оказалась крепкой, а воля народа — еще крепче.