Я офицер и честно служил советской власти, служил делу, в которое верил, воевал с бандгруппами убийц и карателей, воевал с нацистскими пособниками-холуями.
Приписывать мне геноцид? Насколько я знаю, слово «геноцид» означает массовое истребление этнической группы населения только по национальному признаку, — так о чем может идти речь? Где и когда советская власть истребляла литовцев?
Или сейчас это определение — «геноцид» — имеет другое значение?
Теперь по «Райняйской бойне», когда на вторые или третьи сутки после начала войны в лесу под Тельшаем были убиты 76 литовцев, находившихся под следствием в Тельшайской тюрьме. То, что меня в этом лесу в тот день не было, это литовская прокуратура прекрасно знает еще с 1989 года, когда стали разбираться, что же там произошло; с меня были сняты все подозрения. Но кто именно убил: «немцы или русские?» немецкие диверсанты? тюремный конвой? отступающие красноармейцы? или работники НКВД? — долго не стали разбираться, просто в «убийцы» сразу попытались зачислить прямо по именному списку весь личный состав Тельшайского отдела НКВД, командный состав погранотряда и так далее. Что произошло на самом деле под Райняем, на чьей совести эти жертвы — я точно не знаю и до сих пор лично не уверен, что суд, заочно осудивший за трагедию в Райняе моего товарища Расланаса, во всем разобрался полностью и объективно и что ему не «всучили» сфабрикованные документы и «подставных свидетелей». Не могу быть до конца уверенным, там некоторые моменты просто не стыкуются… Потом начались требования прокуратуры Литвы о моей выдаче как «подозреваемого». Я помимо 34 лет службы в органах госбезопасности, еще закончил юридический факультет Вильнюсского университета и хорошо разбираюсь в разнице между терминами «обвиняемый» и «подозреваемый». Требования выдать меня на судилище — это был политический заказ для «украшения спектакля», в качестве главной «декорации» нужен был именно «жид-чекист», этакий «страшный монстр из ГБ», так сказать «квинтэссенция». Свести со мной счеты хотели бы в Литве очень многие, ведь я лично сотни карателей и бандитов выловил, и за свои преступления они отвечали перед трибуналом. Но если я «обвиняемый» и у прокурора есть на то все прямые веские доказательства, почему не было заочного суда надо мной где-нибудь в Шяуляе, как Петра Расланаса судили? Что помешало? Если я «подозреваемый», то почему представитель литовской прокуратуры отказался от предложения допросить меня в Хайфе? Ведь я был согласен на встречу, и местный МИД не возражал… Требование было категоричным — «выдать в Литву!».