Ну, я окончил среднюю школу, получил единственный аттестат с отличием. Тогда ведь как? Я, имея аттестат с отличием, имел право поступить в любое высшее учебное заведение без экзаменов. Приехал в Москву… была такая Академия связи имени Подбельского: на шоссе Энтузиастов, дом 109. Она и сейчас, по-моему, там. Меня сразу приняли: «Вот, пожалуйста, общежитие на четверых человек и стипендия 150 рублей». Это деньги! — на то время. Я ничего не платил за койку, белье меняли каждую неделю, уборка — каждый день. Столовая студенческая — 1 рубль 15 копеек обед! Вот так советская власть делала…
Я учился хорошо, был участником парада 1937 года, я — высокого роста, правофланговый был. С одной стороны, хорошо: близко к Мавзолею, а с другой — плохо: правофланговый не имеет права голову поворачивать, все вперед. Но я все-таки рассмотрел хорошо Сталина! В профиль так… лицо — серьезное… и — Молотова. На Молотове почему-то перчатки. Такие кожаные, коричневого цвета… это что-то вот в памяти осталось.
Получил очень скоро комиссию: видимо, я был на примете… и когда был на 3-м курсе, меня вызвали. Куда? Прихожу — работник НКВД: «Вот мы вас рекомендуем в органы». Я ему: «Товарищ Сталин что говорит? «Кадры должны быть образованные»! Вот давай окончу Академию, тогда — пожалуйста». Отстали вроде. Через два дня — опять: «Ты комсомолец?» — «Да!» — «Обстановку понимаешь?» — «Понимаю…» Ну, пришлось согласиться.
Это — 1939 год. С сентября — школа: Серовский переулок, сейчас Шуховская, вот там где-то башня стоит на Шаболовке. Напротив как раз было здание — вот я учился там год. Был старшиной курса, выводил школу, курсы — на прогулку, песни горланили, девки за нами гужом бегали…
Что вам там преподавали, какая была подготовка?
Так называемые «спецдисциплины». Одна, вторая, третья… Одна — по работе с агентурой. Другая — как подследственных допрашивать. Третья — как наружку вести и так далее. Четвертая — как строить отношения с командованием. Вот такие дисциплины…
И были юридические: ну, уголовный кодекс, процессуальный… Военное дело: стрельба там, знание структуры Вооруженных сил — все это было. Русский язык был даже, литература: чтоб только был грамотным!
Подготовка была — разносторонняя. Причем перед нами выступали не какие-то там преподаватели, а действующие работники аппарата: солидные, с большим опытом. Их лекции мы конспектировали в специальные тетради, которые сдавали в секретную часть: при себе не имели права держать. Поработали — сдали. Вот так было организовано.
По окончании школы всем присвоили звание — два кубика, а мне — три: через ступень выше. Мне еще 20 лет, а там — три кубика! Я — единственный! — тянули… и оставили на работу в Москве. Тогда говорю: «Нет, я — только там, где боевой участок!» Там еще старший: «Что ты, дурак? Это редкое дело, соглашайся». Я говорю: «Нет, нет, нет!»