А потом меня хотели включить в группу по учету этих ценностей. Говорю: «Я не буду. Я в золоте ничего не понимаю. Потом — это отвлекает меня от работы». Взяли моего зама, он там был.
А потом я был в Потсдаме. Работал начальником большого отделения: пятьдесят три человека. Арестовывали много каких-то шпионов. У нас были книги розыска, в которых неразысканные предатели и так далее. Большая работа. Ну, и занимались ею.
Потом я был назначен начальником корпуса, приехал в Киев. А потом в Москве был начальником отдела по обеспечению безопасности Генерального штаба. А потом начальником контрразведки Прибалтийского округа, Южного округа, Киевского округа — и закончил в Московском округе.
Уволен уже — не хотели отпускать, хоть мне было под семьдесят лет. Три пятилетки продлевали. Говорят — опытный и так далее. У меня и дела были интересные, и вербовки очень хорошие… даже уже в наше время. Один был завербован — замнач Генштаба дальстран. Информацию давал. Я ее — сразу Циневу (такой был зампред КГБ), он — немедленно к Андропову. Потом тот приказ издал: за инициативу, за творчество при приобретении источника генерал-майору Иванову — благодарность, ценный подарок, приказ довести по всему Союзу, всем работникам! Мне потом — звонки: «Кого ты там, что такое?» Впервые было, что Андропов подписывает такой приказ. [Смеётся.]
Расскажите, пожалуйста, сколько это вообще возможно, о контрразведке, о Смерше…
Контрразведка существует 95 лет (интервью было взято в 2013 г.). Были «Особые отделы». Где-то в конце 1940 года они были переименованы в «Третьи отделы». Был приказ Тимошенко о переименовании. Они выходили из состава НКВД и входили в состав Наркомата обороны. И «Третьи отделы» подчинялись командованию. Уже они стали как бы «карманными». Завербовать — никого нельзя: каждый боится, что командир будет знать. Теперь — материалы на командира полка я не могу доложить без ведома командира дивизии. Он дает указание, а в работе ничего не соображает. Вот это была ошибка. И она — дорого стоила, отрицательно повлияла на работу… особенно в начале войны.
Война началась — опять переименовали в «Особые отделы». И подчиняться — уже вышли из Наркомата обороны. Но тут — какая тоже особенность? Я — уполномоченный НКВД, а нахожусь в батальоне. В батальоне сколько человек? Питание, обмундирование — на 800. А я по штату не прохожу! А я же с ними хожу в атаки. Кормить-поить меня — надо. Одевать — надо. Машины — там где-то в бригаде — надо иметь. Бензин — надо. А — откуда, как?! Тут какие-то пошли на этой почве недоразумения, ну, и другие…