– я резко взмахиваю рукой и нечаянно сбрасываю ее записи на пол, – что пытаюсь заблокировать в своем сознании все то, о чем мне не хочется думать и говорить?
Чувствую, как лихорадочно бьется жилка на моей шее. Неожиданно меня снова охватывает приступ раздражения. Быстро же она выставила мне итоговую оценку. И как легко все разрулила! Как дважды два – четыре. Не знаю, уловила ли Лив сарказм в моих словах, но если да, то сделала вид, что не поняла.
– Послушайте меня, Нелл. Я понимаю, вы стараетесь. Много работаете над собой. И конечно, переживаете, что пока продвинулись не слишком далеко. Я прихожу к вам только затем, чтобы направить вас, указать, по какому пути лучше двигаться. Быть может, кое-что из того, что я предлагаю, поможет вам. Или не поможет. Такое тоже возможно. – Лив умолкает, давая мне время совладать с собой. – А что искусство?
– А что искусство?
– Вы же сами рассказывали мне о том, что любили рисовать. Что, если нам попробовать живопись в качестве сеансов психотерапии? Существует множество серьезных исследований на эту тему. И все ученые сходятся во мнении, что искусство может помочь в такой ситуации, как ваша.
Я мотаю головой в знак отказа.
– Я никогда не говорила вам, что любила рисовать. Я лишь сказала, что мой отец был убежден, будто я смогу со временем стать таким же гением, как он. А это большая разница. На самом деле я всегда больше всего любила музыку. И об этом я тоже рассказала вам.
Лив сосредоточенно обдумывает мои слова и молча прикусывает нижнюю губу. Вредная привычка, оставшаяся с детства. Вот! Так и не сумела побороть ее, несмотря на все свои ученые степени.
– Что ж, – начинает она наконец. – Это выводит нас на несколько иной, но не менее важный вопрос. Мы с вами много рассуждали о вашем отце. Очень много. Ему мы уделили гораздо больше времени, чем Питеру и вашему браку с ним, а также всему тому, что связано у вас с мужем. Но, по вашей просьбе, отложим этот разговор на потом и не станем касаться темы Питера сегодня. Что же касается вашего отца, то у меня складывается стойкое впечатление, что вы гораздо больше озабочены тем, чтобы раскопать его прошлое, а не свое собственное.
– А разве наше время уже не истекло? – спрашиваю я с каменным выражением лица, и Лив лишь недоуменно таращится на меня. – О’кей! Отвечаю! Дело в том, что у меня такое чувство, что чем больше я узнаю про своего отца, тем больше у меня появляется вопросов, на которые пока нет ответа. Да, я постоянно размышляю над этой коллизией. Много думаю. Ну и что из того? Разве вы за этим приходите ко мне? Вы же сами постоянно заставляете меня все обдумывать, размышлять, искать ответы.