Внезапно в галерее становится тихо. Ставят диск с новой песней, догадываюсь я.
«Маленькая девочка из небольшого городка. Она так одинока в этом мире. И вот она садится в ночной поезд и едет куда глаза глядят».
Что-то вдруг пробегает по моим жилам, словно в меня только что впрыснули порцию адреналина. Я раскрываю ладонь и смотрю на ключи. Три огонька надежды, манящие меня вперед, словно свет маяка. Что-то они пытаются мне подсказать. Я чувствую это. Я знаю это! Об этом говорят мне те крохи инстинкта, ныне упрятанные глубоко-глубоко в самых недрах моего подсознания, того самого инстинкта, который я отчаянно пытаюсь восстановить и вытащить на поверхность своей души. Я закрываю глаза, снова откидываюсь на спинку кресла и слушаю песню. Слушаю ее до тех пор, пока за моей спиной не возникает Рори. Она слегка откашливается и сообщает мне:
– Можешь больше не звонить. Хоуп уже здесь.
Прошло уже более трех месяцев с момента крушения самолета. Календарь неумолимо отсчитывает день за днем. Время не остановишь. Его нельзя пришпилить булавкой к стене и заставить замереть. А я между тем по-прежнему продолжаю барахтаться в том же болоте неопределенности и недосказанности. Хотя когда не знаешь всего того, что со мной приключилось, не листаешь глянцевые журналы, не смотришь телевизор и не слишком глубоко копаешься в глубинах своей памяти, то ни за что не скажешь, что беседуешь с женщиной, которая поздно вечером в последний день июня свалилась на землю прямо с облаков.
Сегодня я сама пришла на прием к Лив. Сижу в ее кабинете. На мне изумрудно-зеленый свитер, приталенный блейзер из вельвета в рубчик, который плотно облегает мои переломанные ребра. Я сижу и размышляю над тем, как далеко я продвинулась. Впрочем, если вспомнить, что мои мозги все еще отказываются служить мне как положено, то можно констатировать, что прогресс невелик. Точнее, его нет вообще.
– Вы сегодня чем-то растревожены, – говорит мне Лив.
Я разглядываю ее кабинет. Сегодня впервые не она пришла ко мне, а я к ней. В кабинете тепло, по-домашнему уютно, но все же сразу ясно, что это кабинет, а не комната в жилом доме. На столике за ее спиной стоит фотография в рамочке: Лив с желтым лабрадором. Наверняка это ее любимец Ватсон. Рядом еще одна фотография, на которой Лив запечатлена с родителями на церемонии вручения дипломов в университете. Надо сказать, она мало изменилась с тех пор. Разве что легкие морщинки появились на лбу да под глазами залегли темные круги. Но в целом Лив осталась такой же, как и на своем выпускном. Мне хочется расплакаться при мысли о том, что она помнит и знает всю свою прошлую жизнь от А до Я. И одного лишь беглого взгляда на свой диплом, который тоже висит в рамочке за ее спиной, будет ей достаточно, чтобы вспомнить, где и когда она его получила. Она точно знает,