– Чепуха! Чушь собачья! – восклицаю я. Старая Нелл ни за что на свете не смогла бы оправдать и простить беспутного мужа. Или все же могла? Были же у меня, наверное, веские причины, очень веские, для того, чтобы в свое время понять и даже оправдать отца. Вот я и нашла способ, как трансформировать их применительно уже к собственному мужу. Кто знает, как оно все было на самом деле?
– Плевать я хотела на то, что ты думаешь об этом сейчас! – снова орет на меня Рори. – Все тогда изменилось, все… Ты принялась крушить направо и налево все, что имело смысл в твоей жизни. Если хочешь знать, ты даже перестала со мной разговаривать. Думаешь, я с готовностью прилетела к тебе сейчас? Страшно рада начать ворошить прошлое сызнова, да? Ничего подобного! Помнишь ту скабрезную присказку? Сначала заплати, а потом уже трахай! Вот так-то, моя дорогая!
Последние слова Рори произносит уже почти спокойно.
– А я ничего и не думаю, – огрызаюсь я в ответ.
– В том-то и дело. Стыд и срам мне! Вначале попользовались мною, а потом выбросили вон. Какой позор! – продолжает бушевать Рори.
– Послушай меня, Нелл! – снова вступает в разговор Саманта, этакий показательный островок спокойствия среди бушующего шторма. – Да, нам следовало рассказать тебе обо всем. Сейчас я говорю только от своего имени, но, поверь мне, я очень-очень сожалею, что мы этого не сделали.
– А что мой ребенок? – Я тоже беру себя в руки. – Вы знали о моей беременности? – Я обращаюсь сразу к ним обеим. – Знали и ничего мне не рассказали, да? Что вы знали? Что я собиралась делать со своей беременностью? Как предполагала справиться с этой ситуацией?
Обе одновременно трясут головами в знак отрицания.
– Я же тебе еще в госпитале сказала, что я ничего не знала, – тараторит Рори. – Честное слово! К тому же мы ведь с тобой тогда не разговаривали, – напоминает она мне снова.
– Клянусь нашей дружбой, я тоже не знала, – эхом вторит ей Саманта.
Клятвы, дружба, к чему весь этот пафос? – раздражаюсь я про себя и в тот же момент понимаю, что подобный упрек можно с полным основанием адресовать и себе самой. Да еще моя самонадеянность. Да, в случае чего я могу держать удар. Вот как в недавнем разговоре с этой журналисточкой. То есть всегда и везде я рассчитываю только на себя. Но разве это мне нужно сейчас? Скорее наоборот. Как хорошо иметь рядом надежное плечо, на которое можно опереться, вместо того чтобы, сжав зубы, продолжать твердить всем, что у меня все о’кей. Что за тяга к мученическому венцу? Мало, что ли, испытаний выпало на мою долю? Чего-чего, а перегрузок хватило с лихвой. А вот защищенности мне всегда недоставало. Стала ли я от этого более ранимой? Или нет?