– Никаких заявлений для прессы! – тут же бросил он в толпу и, осторожно взяв меня под локоть, ведет ко входу.
– Это правда, что память постепенно к вам возвращается? – выкрикнула мне вслед какая-то молодая женщина-репортер с диктофоном в руке.
– Кто знает? – ответила я вопросом на вопрос, слишком резко повернув голову назад, отчего волна боли прокатилась по позвоночнику. В самом деле! Кто знает, вернулась ко мне память или нет?
– Мы получили информацию из своих источников, что память к вам вернулась, – не унималась репортерша. И улыбнулась мне такой улыбкой, будто этим своим сообщением она облагодетельствовала меня по гроб жизни.
– Вперед! Больше никаких разговоров! – снова приказным тоном говорит мне Андерсон. А я размышляю над последними словами женщины. Ничего себе! «Из своих источников»! И кто же это, интересно бы знать, из моего ближайшего окружения позиционирует себя в качестве источника? По всему получается, что отныне моя личная жизнь открыта для всеобщего обозрения. Причем на нелегальных началах, без согласия на то с моей стороны.
Андерсон поворачивается в сторону шустрой корреспондентки и, пока я продолжаю обдумывать услышанное, стремительно подходит к ней, почти к самому микрофону.
– Послушай меня, Пейдж! Отстань от нее! Отстань! Кому говорю! Она не обязана отвечать на все ваши вопросы! Ясно?
В два прыжка он возвращается ко мне. Я склоняю голову чуть набок, пытаясь оценить масштаб неловкости возникшей ситуации. Море папарацци, гости, собравшиеся на вечер в мою честь, и Андерсон, по-видимому, после всего случившегося уже успевший перебраться из списка актеров категории B в высшую категорию А, который бросился, как лев, на мою защиту.
– Рада видеть тебя, Андерсон! – весело кричит ему в ответ журналистка.
– Вы ее знаете? – спрашиваю я, когда он снова берет меня за локоть.
– Пересекались когда-то! – коротко роняет он, не сообщая деталей. И я довольствуюсь тем, что услышала.
– Стоит ли мне обеспокоиться тем, что у них появились свои источники информации обо мне? – задаю я свой следующий вопрос.
– Не стоит! – улыбается он. – Это лишь свидетельствует о том, что вы для них важная персона. Очень важная! Иначе они бы не стали обзаводиться такими источниками.
– Ха-ха-ха! – вымученно улыбаюсь я в ответ.
– Нет! Честно! Я ведь сам через все это проходил когда-то. Еще до того как… Понимаю, как все это неприятно! И разве я мог в этой ситуации не прийти на помощь к девушке, которая спасла мне жизнь?
Он открывает входную дверь и осторожно придерживает ее, пока я захожу внутрь. На какое-то время мы оба замолкаем. Стоим у двери и разглядываем поле боя, раскинувшееся перед нами. Последний миг тишины и покоя перед тем, как толпа возьмет нас в оборот и поглотит целиком.