Знойные дни и короткие душные июльские ночи наполнены полыханием зарниц, немолчным библейским громом. С непривычки трудно было разобрать: грозы ли это или артиллерийская канонада?
В один из таких дней бойцы взвода Дмитрий Костров, Тарас Подопригора и Федор Кузин на лугу, в некошеной, перестоявшей траве увидели девушку. Она лежала, сжавшись в комок, как больной котенок. Костров окликнул девушку, но та не шелохнулась.
«Убита, верно», — подумал боец и дотронулся до ее руки — рука была теплая.
— Постой, ребята. Девка-то живая!
— Гражданочка, а гражданочка, вставай! Уходить надо! — звали девушку бойцы. — Скоро немцы тут будут! — и только теперь заметили: рядом с девушкой лежит мертвая женщина, видно, ее мать.
— Беда! — в нерешительности переминались красноармейцы, не зная, что предпринять.
Подошел младший лейтенант Северов:
— Что случилось?
Костров молча указал на девушку.
— Вставайте, пойдемте! — участливо склонился над девушкой Северов. Та вздрогнула, подняла голову. С бледного измученного лица смотрели черные одичалые глаза.
За двадцать лет жизни Олег Северов не знал горя, слез, потерь. Чужая боль проходила стороной, не задевая его молодую душу. И вот теперь в черных глазах девушки он впервые увидел безграничность человеческого страдания.
— Надо идти, товарищ младший лейтенант, — напомнил Кузин.
— Зови ребят. Да пусть лопаты возьмут на подводе, — приказал Северов.
— Не успеем, товарищ младший лейтенант, — снова начал Кузин, но, взглянув на командира, заторопился: — Сейчас, сейчас! Один момент.
Могилу вырыли быстро: уже был опыт в такой работе. Завернули мертвую женщину в плащ-палатку, осторожно опустили в могилу. Девушка стояла у края ямы. В ее глазах не было слез. Только блестели они нестерпимо, так, что красноармейцы отворачивались, чтобы не видеть их.
Когда все было кончено, бойцы посадили девушку на повозку, на немудреные свои пожитки, укрыли шинелью, и взвод пустился догонять уходящую часть. Так в подразделении лейтенанта Северова появился новый боец — Галина Белова. Дали ей красноармейскую гимнастерку, шаровары, сапоги, обрезали ножницами косы, и стала Галя солдатом.
— И в нее, конечно, влюбился (в который это раз!) командир взвода Олег Северов, — поспешит догадаться опытный читатель.
Верно, влюбился. И все же не так просто обстояло это дело. Новое чувство, овладевшее Олегом Северовым, совсем не походило на то, что испытывал он к Ирочке Опаль, к соседке, к Наталье Павловне. С первой встречи с Беловой в душе Олега поселился страх: а вдруг Галю обидят в обозе? А вдруг она услышит, как матерится Кудря? А вдруг Рыскин выдаст ей вместо хлеба сухари? Страх, страх, страх! Мучительна была мысль, что ей, девушке, приходится переносить всю тяжесть походной жизни бойца отступающей армии.