— Идем, — он протянул в ее сторону открытую ладонь. — В поле. Ты на закат посмотришь, а я птиц послушаю. И тебя.
Казалось, Яноро не сомневался, что она пойдет с ним. И правильно не сомневался. Разве осмелится она перечить темноволосой мечте?
Илонка молча подошла и вложила свою руку в его. Кое-кто из возвращавшихся с виноградников крестьян косился в их сторону, ну и ладно. Пропади пропадом все сплетники, когда она так счастлива, что хочется летать!
Илонка подсказывала Яноро дорогу, но он и сам неплохо ее чувствовал. Лишь несколько раз споткнулся.
Поле. Красным золотом волновалась рожь, полыхал порыжевший солнечный диск, чирикали птахи, с отдаленных лугов доносился гул пастушьего рожка и коровье мычание. Где-то поодаль крестьяне затянули песню. Влажное тепло, исходящее от земли, спорило с посвежевшим к вечеру воздухом. Руки Яноро сомкнулись на талии Илонки, увлекли в высокие колосья, его лицо зарылось в ее волосы. А она пошевелиться не могла от незнакомой истомы.
— Скажи, ведь у тебя нет дружка? — спросил он.
Она замотала головой, потом поняла, как это глупо, и прошептала:
— Нет…
— Теперь есть. Теперь моей будешь.
Снова эта власть в голосе. В пору бы возмутиться, а ей хочется смеяться и целовать, и любить… Да что же это такое?! Неужели и она — даже она! — может быть «чьей-то»?
Он гладил ее по лицу, целовал губы, потом его рука сползла на ее грудь, попыталась справиться с завязками и…
— Нет! — крикнула Илонка и отстранилась. — Если так, ищи себе другую девку, посговорчивее!
Какой бы она ни была, но гулящей не станет. Или все-таки станет? Для кого себя хранить-то? А что если сейчас Яноро послушает ее и уйдет?
Он не ушел. Рассмеялся и сказал:
— Вот значит как? Ну и леший с тобой! Придется тогда на тебе жениться.
Она решила, что ослышалась, потому переспросила:
— Что?
— Женюсь, говорю, — он помолчал и спросил: — Или ты против?
В словах Яноро ей почудились нотки неуверенности и затаенная надежда. Он что, боится отказа? Но Илонка не может и не хочет отказывать. Только как бы завистливая нечисть не спросила с нее потом за незаслуженное счастье.
— Вот так сразу… Мы же только вчера… Ты же меня совсем не знаешь, — пролепетала Илонка. — А я тебя.
— Мне хватает того, что я узнал. А ты спрашивай, что хочешь.
— Ты… ты ведь не всегда был гончаром, да?
— Догадливая… Конечно, не всегда. Только когда ослеп, пришлось.
— А раньше?
— Людей убивал. Веришь?
Ну зачем он ее пугает? Хотел, чтобы она, не расспрашивая, замуж пошла? Наверное. А она, бестолковая, начала вопросы задавать, вот он и мстит ей за дурость.