Я была не единственной, кто таращился на нее.
– Привет, – сказал Пит.
– Привет, Руби, – робко произнесла Лондон, мельком взглянув на меня, словно не зная, разрешено ли ей здороваться с моей сестрой.
– Это заняло целую вечность, прости, Хло, – сказала она и протянула мне бутылку с водой, а потом внимательно следила за тем, как я открутила крышку и сделала большой глоток.
Когда я закончила пить, Руби взяла мои руки в свои, чтобы все видели. А потом сказала, изображая, как будто говорит в микрофон, спрятанный в ее платье:
– Лондон, как ты? Моя сестра интересуется. Скажи ей. Скажи ей, как ты.
Я интересовалась? Хотя да, мне было интересно. Руби знала, что я сгорала от любопытства.
Лондон странно посмотрела на Руби. Потом повернулась и так же странно посмотрела на меня, понимая, что я могла спросить об этом у нее сама.
– Спасибо, у меня все хорошо. – Но ее голос дрожал, как будто она не была уверена. Как будто Руби могла сказать, что у нее все плохо, и ей пришлось бы изменить своей ответ.
– Видишь? – сказала мне сестра. А потом обратилась к Лондон, и ее голос изменился: – Что ты делаешь здесь, с Хлоей? Что случилось с кегом?
– Пиво кончилось, – ответила Лондон.
– Проклятье, – пробурчал Пит за нашими спинами.
Лондон переминалась с ноги на ногу.
– Я должна вернуться к костру, – сказала она, делая шаг в сторону своих друзей.
– Должна ли? – спросила Руби, глядя на нее в упор. Ее взгляд превратился в две шпаги, нацеленные на Лондон.
Я прямо видела, как они пронзают ее. Видела, как вздрогнула Лондон, а потом, в последний раз попытавшись защититься, сказала:
– Я сказала им, что скоро вернусь.
– Неужели? – спросила Руби. Она всецело владела этим разговором, подбрасывая его, словно мячик, вверх, перекидывая с ладони на ладонь.
Лондон наморщила лоб. Положила руку на голову, раздумывая. Светлячки были похожи на пьяных, их беспорядочные огоньки стремительно снижались к земле.
– Я не знаю, – слабым голосом вымолвила Лондон. – Я не помню.
Что-то происходило здесь, между этой девушкой, вернувшейся к жизни, и моей сестрой, которая, возможно, приложила руку к ее воскрешению, но я никак не могла понять, что именно.
– Эй, – окликнул нас Пит, глухой ко всему миру, как обычно, – тут что, все, кроме меня, под кайфом?
Руби отвела взгляд от Лондон.
– Да, все, кроме тебя.
Пит, раздавленный этим ответом, опустил глаза. Его так легко было обидеть.
– Ох, Пити, – смягчившись, сказала Руби, – иди сюда.
Она притянула его в объятия, длившиеся несколько секунд. Когда моя сестра отстранилась от него, Пит, похоже, успокоился, все еще поглощенный этим моментом и близостью Руби, и, казалось, он вот-вот рухнет. И тут Руби решила добить его.