– Может, нам лучше отвезти ее прямо к дому?
– Не, – ответила Руби. – Лондон хочет пройтись пешком. Здесь недалеко.
Лондон кивнула и отозвалась эхом:
– Здесь недалеко. Вон там. – Она показывала куда-то в темноту ночи, и, может, там действительно был проезд, мне не было видно. Может, она предпочитала, чтобы ее высаживали посреди дороги, потому что не хотела тревожить своих родителей.
– Но как же твоя сандалия? – окликнула я Лондон.
Она пожала плечами и пошла.
Я пребывала в полнейшем недоумении. Часть меня до сих пор ждала, что Лондон исчезнет в облачке дыма, оставив после себя сандалию, полосатую футболку и мелочь из карманов, а потом моя сестра переедет все это на машине.
Но Руби лишь помахала ей рукой, и мы поехали.
– Ты бы не позволила, чтобы я шла до дома пешком в одной туфле, – сказала я.
– Ты это ты, – ответила сестра. – А она это она.
Я развернулась на сиденье, чтобы посмотреть вслед Лондон, но темнота уже проглотила ее.
– Забудь про ло-мейн, – сказала Руби, как будто я только что спросила о нем. – Прежде чем мы приедем домой, мне нужно сказать тебе две вещи.
Она уезжала от города, от меблированных комнат в «Миллстрим Апартментс», где жила раньше, от «Вок-н-Ролл», где хотела купить нам ужин. Она ехала по дороге, по которой мы обычно не ездили.
– Первая: Джона абсолютно безобиден, даже если шумит своей циркулярной пилой. Это так, на случай, если тебя разбудит ее звук.
– Циркулярной пилой?
Сестра кивнула.
– А Джона… он твой новый парень?
– Так он себя называет.
– И ты типа… живешь с ним?
Может, другие люди и съезжаются со своими парнями или девушками, но за все годы, что я знала Руби, то есть за всю мою жизнь, она никогда ни с кем не жила. Иначе парень мог бы подумать, что имеет на нее права. Жаря тосты в одной кухне, было бы сложнее морочить ему голову, отталкивать его, возвращать, отталкивать снова.
– Конечно, я живу с ним, – сказала она. – По сути, это его дом.
Я переваривала услышанное.
– Это все, что ты хотела мне сказать?
Руби тарабанила пальцами по рулю. У нее были блестящие, идеальной формы ногти, и им не нужен был никакой лак, чтобы сиять ярче лунного света.
– Нет, – ответила сестра. – Есть еще кое-что.
Она с такой силой вдавила педаль газа в пол, как будто хотела, чтобы мотор машины Пита взорвался и нам пришлось ехать в клубах черного дыма.
– Ты доверяешь мне? – спросила она, перекрикивая свист ветра.
Я доверяла ей всегда, слепо, на всю жизнь. Руби и раньше задавала мне этот вопрос, например когда поднимала меня за пальцы и делала вид, что сейчас бросит в озеро Купер, но не отпускала, потому что обещала этого не делать. Я доверяла ей тогда и доверяла сейчас.