Я доверяла ей, хотя и проделала весь этот путь из Пенсильвании, а она даже не удосужилась встретить меня на автобусной остановке. Я доверяла ей, хотя сегодня она показала мне ходячую мертвую девчонку, как будто это какой-то пустяк. Я доверяла ей, и меня не нужно было спрашивать об этом.
– Ты доверишь мне свою жизнь? – спросила она.
Дорога перед нами скрывалась в абсолютной темноте, потому что Руби выключила фары, но скорость не снизила.
– Руби, что ты делаешь? Включи фары!
– Так ты доверяешь мне, доверяешь? Закрой глаза.
– Только если ты включишь фары.
– Закрой глаза, и я их включу.
Я закрыла глаза, и тут же возникло такое ощущение, словно мы несемся по дороге сквозь время. Мимо нас пролетали века, и если бы я выглянула в окошко, то могла бы увидеть собственное будущее, детей, которых родили дети моих детей и которые, одетые в тонкую, похожую на татуировки, одежду своей космической эры, эры солнечных панелей, позабыли о своих корнях.
Машина продолжала мчаться вперед. Деревья расступались перед нами. Горы раздвигались. Не было ни разделительных полос, ни встречных машин – ничего не могло встать у нас на пути.
Наверное, я вернулась в городок, только чтобы погибнуть в ужасной аварии, как та девчонка, которую впечатало в дерево, когда я училась в начальной школе, и все жители нашего городка несли цветы к этому дереву, клали под него мягкие игрушки, черепах, потому что, похоже, ей нравились черепахи. И у нас с Руби было бы собственное дерево, но что принесли бы туда люди? Какие мягкие игрушки хранили бы память о нас?
Мне не суждено было узнать.
Машина остановилась, мотор заглох, ветер стих. Я осторожно открыла глаза.
Руби сидела с широкой улыбкой.
– Ты доверяешь мне, – прошептала она.
Свет из дома осветил ее лицо. У нее появилось еще больше веснушек – как минимум на три больше.
Сам дом, из бледной древесины, непокрашенный, стоял чуть поодаль от дороги. Это был дом, где она сейчас жила, где предстояло теперь жить мне, нам вместе.
Руби убрала с моего лица взъерошенные ветром волосы и аккуратно заправила их мне за уши. Триумфально взглянув на меня, с раскрасневшимися после гонки щеками, она отстранилась и сказала:
– А вот и то, о чем я еще хотела тебе сказать. Давай посмотри.
Я смотрела – на дом. Но сестра говорила не про дом. А про то, что находилось за ним.
То, что разливалось на тысячи миль, уничтожало наши деревья, стирало горы, рассеивалось в ночи, и нельзя было понять, где оно кончалось, если кончалось вообще. Бесформенное, безразмерное нечто, которое вдохнуло, когда я посмотрела на него, и выдохнуло, когда я отвела глаза. Я старалась держаться от него подальше. Я убежала от него. Но вот оно, на расстоянии вытянутой руки, мерцает в свете фар. Водохранилище.