Джону, нового парня, чьим домом Руби распоряжалась как собственным, мне так и не представили. Сестра лишь сказала, что он где-то тут, но у нее нет настроения его искать, познакомимся завтра. Она попросит его сделать нам завтрак.
Поднявшись по лестнице, с резкими поворотами и без перил, мы оказались на втором этаже, где в дыре в полу, предназначенной для потолочного светильника, сияла полоска света. На месте стен пока стояли только каркасы, но я как будто видела дом насквозь – словно у меня появилось рентгеновское зрение. Узнать, где комната, казалось возможным только пройдя до конца коридора – мы прошли до конца одного, и там не было ничего, мы прошли до конца другого, и там оказалась дверь.
– Это твоя комната, – сказала Руби.
Я подошла к двери, но не стала ее открывать, потому что она была лишь прислонена к косяку, не навешенная на петли. Достаточно было легонько толкнуть, и дверь могла опрокинуться.
И сейчас, впервые за весь вечер, Руби высказалась по поводу состояния дома. Может быть, ее обеспокоила моя реакция.
– Джона построит настоящий шедевр, – сказала она. – Точно тебе говорю. Но на это нужно время. Правда, я твердила ему, постоянно твердила: «Моей сестре нужна собственная комната». И он ее сделал. Хотя первым делом ему нужно было, конечно, установить дверь.
– Спасибо, – ответила я. Но сама думала о том, что Джона уже знал обо мне, начав строить эту комнату, хотя никогда прежде меня не видел, а я услышала о нем лишь сегодня вечером.
– Я хотела, чтобы у тебя была своя комната, Хло. Там есть ванная и все такое. И она гораздо больше твоей старой комнаты в «Миллстрим». И там твоя старая кровать и остальная твоя мебель.
Руби приподняла дверь обеими руками и отодвинула ее в сторону, чтобы мы смогли войти. Она рукой показала мне входить первой, а сама двинулась следом, да так близко, что почти наступала мне на пятки.
– Знаю, эта комната совсем не такая, как тот автофургон, в котором ты жила у своего отца, но ты же не уедешь сейчас из-за этого, правда? – поддразнила меня сестра. Она практически прошептала мне это в волосы, так что я не могла видеть улыбки на ее лице – но зато я ее чувствовала. Эту улыбку.
И вдруг Руби попятилась, осторожно, даже робко.
– Ты же не уедешь потому, что теперь все как было… тем летом? До того… как все случилось. Правда, Хло?
Она, конечно, имела в виду Лондон, а никак не таинственного нового парня и недостроенный дом.
– Она жива? – резко выпалила я. – Все ее видят?
– Пит видел ее, ты видела ее, я видела ее, все, кто был на вечеринке, ее видели.