– Не каждое утро.
– И кофе со льдом, как она любит?
– Да, конечно. Иногда.
– Ты отвечаешь на телефонный звонок, чтобы ей не нужно было подходить к телефону? Ты делаешь ей поп-корн по средам? Ты стираешь ее одежду и развешиваешь ее платья, чтобы они высохли?
Джона отошел от пилы, немного приблизившись ко мне.
– Ты это делаешь со всеми ее парнями? Задаешь им вопросы, пока они не сломаются?
– Не похоже, что ты сломаешься.
Видимо, он считал, что я просто шучу.
– И не похоже, что ты как следует заботишься о ней, – сказала я. – Ты не делаешь ничего из того, что должен делать.
– Послушай, я люблю твою сестру. Ты ведь это хочешь услышать, да?
Вообще-то, нет. Все это было очень печально. Я уже слышала эти слова сотни раз, они смешались в моей памяти, словно рты каждого парня слились в один и произносили они это так, как будто у них за щеками были листья, камешки из аквариумов и придорожная грязь.
Если бы Руби сказала те же самые слова в ответ, тогда, может быть, мне бы не было все равно.
Джона попытался еще раз.
– Ты рада? Знать, что я люблю ее?
– Я рада за тебя, – вежливо ответила я.
Я обернулась на дом, надеясь заметить Руби. Окна ее спальни выходили на задний двор. Может, она была там, за стеклом, и наблюдала.
Он увидел, куда я смотрела, и сказал:
– Она еще спит? Наверное, потому, что легла вчера поздно.
– Да, я знаю, – соврала я, хотя знала только одно: Руби уснула вместе со мной, так что он понятия не имеет, поздно это было или нет. Но потом мне вспомнились полосы высохшей грязи на ее ногах, и я невольно выдала себя: – Эй, а ты видел, куда она ходила ночью?
– Ты имеешь в виду, когда вышла прогуляться? – Джона показал туда, куда ходила Руби.
Я заметила ярко-зеленую змею, толстыми кольцами обвивавшуюся вокруг его вытянутой руки. Татуировка была такой выцветшей, что либо он сделал ее еще в юношестве, либо в домашних условиях, как в тюрьме, когда чернила из шариковых ручек смешивают со слюной.
Он показывал за край холма, на то место, которое вчера вечером показала мне Руби. Машина Пита стояла на том же самом месте, но Джона имел в виду не машину. А тропинку, что спускалась через прореху в кустарнике с холма и вела к дороге. А через дорогу поджидало водохранилище.
– Она ходила туда? – спросила я.
– Думаю, да. А почему тебя с ней не было?
Я пожала плечами.
– Не было настроения, типа того.
Я повернулась к нему и увидела, что он пялится на меня. Стоит и пялится. На мне была майка и боксеры, когда-то принадлежавшие одному из бывших парней Руби. Она любила забирать их себе и пользоваться ими как бельем для сна. Мы обе так делали. Еще мы иногда пользовались их рубашками и кредитками.