Мегрэ проворчал что-то себе под нос и, прежде чем приняться за чтение, сходил за трубкой.
«Во вчерашнем номере мы довольно подробно рассказали о преступлении, совершенном в доме на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, жертвой которого стала молодая женщина Жозефина Папе, незамужняя, без определенных занятий.
Мы ясно дали понять, что убийцу следует искать среди тех нескольких мужчин, что пользовались ее благосклонностью.
Несмотря на молчание сотрудников уголовной полиции, мы, как нам представляется, поняли, что вчера замешанные в этом деле лица были собраны на набережной Орфевр для очной ставки. Кажется, среди них имеются довольно-таки заметные личности.
Один из подозреваемых больше других привлекает внимание, поскольку находился в квартире в момент совершения убийства. Но был ли он просто пассивным наблюдателем? Является ли он виновником преступления?
Комиссар Мегрэ, лично ведущий расследование, оказался в ситуации весьма деликатного свойства. Вышеупомянутый подозреваемый, Леон Ф., — один из друзей детства комиссара.
Не потому ли, несмотря на ряд улик, он все еще на свободе? Трудно поверить, что…»
Мегрэ скомкал газету, встал и процедил:
— Ну что за идиоты!
Произошла ли утечка информации от кого-либо из инспекторов, по простоте душевной проговорившегося журналистам? Он знал: репортеры повсюду совали свой нос. Наверняка расспросам подверглась и привратница, однако вообразить себе, чтобы с ними она была разговорчивей, чем с полицией, было трудно.
Была еще одна возможность утечки информации: художник с бульвара Рошешуар, сосед Флорантена.
— Тебе это очень неприятно?
Он пожал плечами. По правде сказать, заметка в газете лишь усугубляла его нерешительность.
Перед тем как уйти домой, он получил баллистический отчет, подтверждавший сказанное медиком-экспертом. Пуля была огромного и редкого калибра — 12 миллиметров и могла быть выпущена лишь из револьвера бельгийского производства старинного образца, купить который в наши дни было просто невозможно.
Эксперт добавлял, что определить марку револьвера не в его силах.
По всей видимости, это был тот самый старый револьвер из ночного столика. Где он теперь? Ищи ветра в поле.
Он с равным успехом мог лежать на дне Сены и в сточной канаве, на пустыре и в поле.
Почему преступник унес с собой этот компрометирующий его предмет, а не оставил его на месте преступления? Побоялся ли он оставить на нем отпечатки пальцев, которые у него не было времени стереть?
Если так, то у него тем более не было времени стереть отпечатки с мебели и предметов, до которых он дотрагивался. А ведь в спальне исчезли все отпечатки, в том числе на дверных ручках.