Я не знала, куда деть глаза. Мне было так неудобно, что я чуть было снова не повернулась к экранам, лишь бы смотреть на что-то другое. Пялиться на обезображенное лицо было бы грубо, но, с другой стороны, отводить взгляд от Саны тоже.
— Я обеспокоена тем, что ты ничего не ешь, — сказала Сана. — Ты даже не притронулась к еде, которую мы оставляли для тебя.
Она переживала, хотя совсем не знала меня.
— У меня нет аппетита.
— Ты заболеешь, если не будешь есть. Я принесу тебе что-нибудь вкусненькое на ужин. Как насчет буррито?
— Не хочу я есть.
— Вьетнамская кухня? Тайская? Я готова продолжать этот гастротур по Юго-Восточной Азии, пока ты не скажешь мне, чего хочешь?
— Все, чего я хочу, — это уйти из комнаты.
— Пожалуйста, не уходи, — всполошилась Сана. — Знаю, это место сумасшедшее и тошнотворное, но также необходимое. Это задумка Марло.
После упоминания имени Марло такое помещение в подземном убежище сразу обрело смысл.
— Я должна была догадаться, — протянула я, чувствуя себя глупо из-за того, что сразу не уловила связи.
— Она написала «Теорию сексуальности» в этой комнате, она проводит здесь много времени, когда работает над вторым томом. Говорит, что, если пишешь книгу о сексуальном «овеществлении» женщин, тебе нужно видеть его своими глазами. Говорит, слишком много женщин отводят взгляд. Закрывают на это глаза, как ты.
Сейчас мои глаза были открыты. На экранах Стеллу Крестт заменила другая женщина. Мужчина засунул свой огромный член ей в глотку так глубоко, что лицо женщины стало красным. Она кашляла и задыхалась, ручьи слюней стекали по ее подбородку, но она продолжала сосать. Когда мужчина закончил с этой женщиной, он отошел к другим. Они стояли на коленях, словно птички на жердочке, раскрыв рты подобно клювикам, и с благодарностью принимали все, что бы он ни засунул.
— То есть желание сделать себя сексуальной для партнера означает превратить себя вот в это?! — опешила я, указав на открытый рот на экране. Не лицо, не тело, только раскрытый рот, принадлежащий безымянной женщине.
— Ты воспринимаешь все слишком буквально, — сказала Сана. — Воспринимай эту комнату как отдернутые наконец занавески.
Я предпочла бы, чтобы занавески оставались плотно задернутыми. Я отошла от Саны и укрылась от слепящего света экранов в полумраке арочного проема.
— Тебе повезло быть здесь, — добавила она. Я недоверчиво посмотрела на нее. — Женщины со всего мира приезжают к Марло, чтобы увидеть эту комнату. Две активистки из Египта уехали всего за день до того, как сюда пришла ты. Они пробыли здесь две недели, днями и ночами не выходили из этой комнаты. Они уже никогда не будут прежними.